Она стояла на коленях в дальнем приделе, где в нише виднелось потрескавшееся, источенное веками каменное изваяние первого сэра Дэвида. Изображенный в кольчуге крестоносца основатель прихода охранял последнее пристанище своих потомков – многочисленных Хэмфри, Невилов и Дэвидов.
Неожиданно наступила тишина. Почувствовав присутствие постороннего, обладательница ангельского голоса подняла голову.
– Госпожа Белинда! – сказал Дэвид и направился к ней.
– А, это вы, сэр, – улыбнулась она, поднимаясь с колен, и протянула ему руку.
– Простите, я потревожил вас.
– Ничего страшного, я уже собиралась уходить. Я часто бываю здесь по вечерам, пою для него… Правда, очень тихо, но он, наверное, слышит. Ведь смерть – это совершенство. О, мистер Дэвид, мне так страшно: что, если душа его одинока? Да, я знаю, что она одинока… раскаивается и страдает за прошлое… сожалеет об утраченных возможностях… О зле, которое он совершил, о добре, которое мог совершить, но не совершил… Бедный мой Невил!.. Прошлое уходит безвозвратно. Зло переживает того, кто его совершил, но и оно уходит. Остается только боль. А разве существует боль, сравнимая с болью раскаяния? Нет ничего горше угрызений совести. Насколько же острее они должны быть после смерти! О, несчастный, одинокий Невил!.. Вот и нет ему покоя, вот и бродит он ночами. А я прихожу сюда и пою в надежде, что это утешит его.
– Вы хорошо знали его, мэм?
– Да. Настолько хорошо, что уверена: он не был чудовищем. В глубине его души скрывалось добро. Зло победило, но добро не умерло, сэр, оно жило в нем вопреки наследственным порокам.
– Почему наследственным, сударыня?
– Увы, мистер Дэвид, в роду Лорингов было немало грешников! Первый сэр Дэвид отправился в крестовый поход короля Ричарда и принял страдание во искупление совершенного им смертного греха. Но, видно, не искупил до конца: с тех пор старый грех время от времени дает о себе знать в его потомках… Бедный Невил! Но милосердная смерть освободила его. Больше ему не нужно грешить. Смерть похожа на сон, она – величайший избавитель… Но, умерев, он прозрел и горюет о содеянных дурных поступках, и потому даже теперь душа его не может обрести покой. Несчастная, одинокая душа!
– Но, сударыня… разве мертвые?.. – Дэвид запнулся.
– Его мертвое тело лежит здесь, у нас под ногами, сэр, – ответила она, – но это только тело. Кто осмелится утверждать наверняка, где теперь пребывает его душа? Это великая тайна, поведать о которой могли бы только сами умершие! Но души не умеют говорить… Тс-с!.. – Она внезапно подняла узкую руку в нитяной перчатке и застыла, словно прислушиваясь, опустив кроткий взгляд на древнюю плиту у своих ног, на которой недавно выбили свежую надпись.
Сумрак сгустился, наполнив древнюю церковь таинственными тенями; потянуло холодом и сыростью.
– Миссис Белинда, – вполголоса сказал наконец Дэвид, – значит, вы… верите в то, что мертвые могут… вернуться?..
– Слушайте! – выдохнула она, и он почувствовал, как теплая, мягкая рука крепко сжала его руку. На губах Белинды заиграла невыразимо нежная улыбка. – Слушайте!
Под старинной кровлей скрипнула балка, помещение, казалось, наполнилось непонятными шорохами, а затем, несмотря на молодость и скептицизм Дэвида, кровь застыла в его жилах: на фоне еле уловимых звуков он услышал другие, новые звуки – неясный, аритмичный шум, из которого постепенно вычленилась негромкая, до холодка в груди знакомая колченогая поступь. Казалось, кто-то хромой крался в тени церковных стен. Потом шаги отдалились и затихли.
Дэвид рефлекторно сжался, прислонясь спиной к массивной колонне, не в силах оторвать взгляд от могильного камня со свежевыбитой надписью. В оцепенении он не способен был ни говорить, ни думать, пока тихий голос миссис Белинды не привел его в себя.
– Вы слышали? – прошептала она. – Слышали, мистер Дэвид? Вот почему я тайком прихожу сюда по вечерам и пою для него!.. О, Невил, мой бедный Невил!
Дэвид еще с минуту оставался неподвижен и неотрывно смотрел куда-то перед собой, а когда наконец обернулся, обнаружил, что остался один. Тогда он осторожно приблизился к огромной плите, лежащей на могиле Лорингов, и еще раз внимательно прочел последнюю короткую, ни о чем, кроме факта смерти, не говорящую эпитафию.
Неожиданно тихий стук отвлек его от созерцания, и, глянув в направлении одного из освинцованных окон, Дэвид увидел смутное пятно, а всмотревшись, понял, что это лицо под широкополой шляпой. Пока он всматривался, пытаясь угадать, кто бы это мог быть, лицо исчезло, скрипнула дверь, затопали тяжелые шаги, и из сгустившегося мрака выступил мистер Шриг.
– Как дела, дружище? – гаркнул сыщик, и его приветствие заметалось эхом под высокими сводами и между стен. – Чудно’ вы как-то выглядите. Что-нибудь случилось?
– Я и сам хотел бы знать, – мрачно пробормотал Дэвид и еще понизил голос: – Джаспер, либо я сошел с ума… либо здесь бродит мертвец!
Глаза мистера Шрига округлились, потом брови сдвинулись, гладкий лоб покрылся морщинками. Подойдя вплотную, он пытливо вгляделся в лицо Дэвида.
– Вроде не болен… И вы туда же, дружище! – сказал он. – Уж не хотите ли вы сказать, что видели пресловутое здешнее привидение, о котором сегодня все только и говорят?
– Не видел, Джаспер, но слышал!
– Ага, слышал… – повторил мистер Шриг и вдруг заговорил очень тихо: – Где? Здесь? На что это было похоже?
– На шаги, Джаспер. На шаги хромого!
– Ясненько! – Шриг вздохнул и, обратив задумчивый взор к потолку, предался любимому занятию – беззвучному свисту.
– Поверьте, Джаспер…
– Да верю я, дружище, каждому слову верю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101