Лариса легко догадывалась, что письма отсылались в редакции центральных газет. Еще легче было догадаться о содержании ответов, потому что Олег не показывал их и день ото дня становился раздражительнее.
Наконец, Лариса не выдержала. Как-то она прикрикнула на мужа:
– Ты начинаешь капризничать! Ты играешь на моем терпении!
Олег настолько растерялся от неожиданности, что лишь некоторое время спустя начал извиняться:
– Просто у меня неважные нервы, и я не умею сдерживаться.
А с ней произошло то, чего еще ни разу не было: она горячо, обиженно и зло высказала Олегу все наболевшее, припомнила многое, на что раньше, казалось, не обратила внимания.
Олег не пытался возражать. У него хватило ума понять, что эта вспышка – не последняя, что терпение Ларисы действительно кончилось. Он долго гладил ей руки и пробормотал:
– Больше этого со мной не будет.
– Верю, – твердо ответила она.
Пришел Николай Рогов. Ему так обрадовались, что он не скрыл удивления. Попросив разрешения, Олег предложил приятелю отправиться за вином.
Пока они ходили, Лариса умылась, отдышалась и к их возвращению почти успокоилась. Глядя на нее, вряд ли кто мог подумать, что недавно она перенесла нервное потрясение.
– Ты знаешь, Ларочка, – сказал Олег, – у Николая несчастье. Надо помочь.
– Жена предлагает разводиться, – жалобно ответил Николай на вопросительный взгляд Ларисы. – Ничего не могу понять… Чем она недовольна? Хорошо жили и вдруг…
– Может быть, из-за этого? – Лариса постучала ногтем по бутылке.
– Что вы?! – и удивился, и изумился Николай. – Пока в доме все было хорошо, я не прикасался. А потом пришлось, как говорится, искать забвения… Хожу дураком, стыдно знакомым показаться.
– Почему же вам стыдно? – недоуменно спросила Лариса. – Ей надо стыдиться, а не вам.
– Теоретически – ей, а практически – мне. Не очень-то приятно быть соломенным вдовцом.
– Согласна, что не очень приятно, но почему стыдно?
– Неужели не понимаете? – обиделся Николай.
– Она еще ребенок, – виноватым тоном произнес Олег и улыбнулся Ларисе.
– Правильно говорят: жена страшна тем, что когда надо, от нее не отделаешься, а когда не надо, она сама убегает, – с деланной небрежностью сказал Николай.
– Глупости! – отрезала Лариса.
– Философствовать уже поздно, – мягко произнес Олег. – Следует предпринять контрудар. Не следует ждать, пока сплетники узнают о твоем решении. Тебе надо уходить самому.
– Не могу, – признался Николай.
– Вот это другой разговор, – Лариса сразу оживилась. – Все еще можно исправить. Я плохо знаю Ольгу, но она… я не верю. Она чистая. Поговорите с ней по душам, попробуйте…
– Увольте. Пробовал. У себя дома сплю, как надоевший гость, на диване, под пальто и без подушки.
– Попросите Олика поговорить с ней.
Олег вздрогнул, но отозвался спокойно:
– Я, конечно, могу… Но она меня и слушать не станет. Она меня выгонит, и правильно сделает.
– Надо помочь Николаю. У него несчастье. Это твои слова.
– Я и помогаю по мере сил, – Олег начал разливать вино.
У Ларисы разболелась голова. Показалось, что набухли жилки в висках. Она извинилась и ушла.
Когда Николай ушел, Олег подсел к Ларисе. Она открыла глаза.
– Неплохой ведь парень, – сказал Олег, – но газетчик неважненький. И очень уж хочет выдвинуться. Мне вот выдвижения никакого не надо. Пусть на всю жизнь останусь литрабом, только бы писать. В лексиконе Рогова нет слова карьера, но она влечет его сильнее, чем жена.
– Ты стал развязным, Олик.
– Это от вина… Просто в последнее время я слишком много думаю, а это вредно.
– Ложись-ка спать, мыслитель, – ласково предложила Лариса. – Я знаю: в твоей критически устроенной голове накопилось много вопросов, в которых ты не можешь разобраться. Вот и чудишь.
Спала Лариса чутко. Заслышав среди ночи чьи-то шаги, она сразу проснулась. В комнате было темно. В углу светилась желтая шкала молчащего, но включенного радиоприемника. Лариса уловила запах табака. Олег ходил у дверей, вдоль стены. В темноте плавал огонек папиросы. Иногда огонек застывал на месте, качался из стороны в сторону и снова двигался вдоль стены.
– Почему не спишь? – обеспокоенно спросила Лариса. – Опять зубы?
– Зубы, – насмешливо ответил Олег. – Хуже, чем зубы.
– А что? Что случилось? Который час?
Олег зажег настольную лампу.
– Пять часов, – прошептала Лариса. – Что с тобой?
– Бессонница, – иронически сказал Олег, – мыслю о жизни.
– Сложная тема, – в тон ему отозвалась Лариса. – Милый мой парень, а ты беспомощен. Ты раскис от нескольких неудач. Ты стал страдальцем.
– Да, я страдаю! У меня такое ощущение, словно мне связали руки и заткнули рот… Ежечасно, ежесекундно я должен разыгрывать роль счастливого семьянина.
Он сказал это подчеркнуто отчетливо, смотря в лицо жены. Она выдержала его взгляд, и когда он опустил голову, глухо попросила:
– Открой форточку, ужасный воздух. Как проветрится, ложись спать. Утро вечера мудренее.
– Так я и знал, – с ноткой злорадного торжества заключил Олег. – Хоть головой об стену бейся, ты будешь твердить свое.
– Буду твердить свое, – упрямо прошептала Лариса, – буду! Слышишь?
Сон, конечно, пропал. Лариса сидела на кровати, прислонившись к стене. Олег ходил по комнате.
«А я мечтала… – думала Лариса. – Я никогда бы не устала помогать тебе. Если ты уйдешь, ты собьешься с дороги. Станешь тем, кто за лишнюю копейку напишет, что угодно, о чем угодно и как угодно. Никто не знает, о какие камни ты можешь споткнуться в любой момент. Мне обидно не за себя, а за тебя»…
– Спасибо за откровенность, – еле слышно сказала Лариса. – Я знала, что тебе тяжело, но не догадывалась, что ты еще играешь какую-то роль… счастливого семьянина… Я не держу тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74