— И рельсы разбирал, и путь заваливал.
— Что же мы будем делать?
— Деревья крупные, — сказал Моррис, — попробуем столкнуть их на тихом ходу.
— Но он стреляет!
— Ничего, — сказал Моррис, — мы тоже не лыком шиты. Он открыл крышку ящика и вытащил здоровенный смит-вессон.
— Держи, — сказал он. — Чуть что, пали в воздух.
Он дал гудок, выпустил пар.
— Только попробуй! — заорал Шеп из своей засады. — Моррис, я на тебя не в обиде, но мне надоели ваши вонючие примусы! Я буду стрелять, Моррис, я продырявлю тебе цилиндры!
— Давай, — сказал Моррис.
Мы тронулись, и я три раза гулко бабахнул из смит-вессона.
— Сволочи! — орал Шеп. Он выскочил на полотно и в ярости размахивал руками. — Я подорву вашу ублюдочную дорогу, так и знайте!
Мы несколько метров тащили перед собой деревянный завал. Потом он распался, и Моррис прибавил ход.
Шеп О’Тул ирландец.
Он попал в Америку с «зеленой волной», когда во время знаменитого картофельного голода миллионы ирландцев покинули свою страну и переправились за океан искать счастья. Шеп разводил свиней. Его ферма так и называлась: «Как в Ирландии».
Многим фермерам не понравились железные дороги. Не один Шеп О’Тул воевал с паровозами. Эти страшные громилы распугивали живность, подминали под колеса кур, свиней, коров. Они могли прогрохотать мимо дома ночью, разбивая сладкий сон. Они тоскливо кричали в долинах, чернили сажей леса, шипели, как змеи. Иногда они летели под откос или сталкивались, взрывались. Мирная, тихая жизнь южан была нарушена.
Железные дороги заползали с Севера, заползали, как всякое другое: бойкость, хвастливость, жадность к доллару, а самое главное — эта страшная чума под названием «аболиционизм». Непонятное требование дать неграм свободу. Свободу тому, кто был привезен рабом и другим быть никем не мог! О, эти проклятые янки! Зачем они суют нос не в свои дела?
Я не был аболиционистом, Моррис тем более не был.
Но нам пришлось разбираться в этом вопросе сразу после встречи с Шепом О’Тулом.
В Гедеоне, перед тем как расцепиться с вагонами, Моррис пошел проверить, все ли в порядке. Он опасался пакости от Бешеного Шепа. За нами было три «люльки», открытых платформы, и два вагона. Мы заглянули в оба и в последнем обнаружили, что все-таки привезли от Шепа подарок.
Это был крошечный негритенок лет семи, а может, и шести. Он сидел в углу вагона, как блестящая глиняная куколка, и зыркал на нас ослепительными белками. В руках он держал белого котенка.
— Это что еще за явление? — сказал Моррис. — Ты кто такой?
— Вик, мисти сэр, — пискнул негритенок.
— Откуда ты взялся?
Тот молчал и только хлопал большущими глазами.
— Как ты сюда попал, кто твой хозяин?
— Масса Шептун, мисти.
— Какой еще Шептун, черт возьми? Шеп О’Тул?
Негритенок кивнул головой.
— Так, — сказал Моррис. — Значит, ты убежал, черный брат?
Негритенок опять кивнул, глядя на нас широко открытыми глазами.
— И куда же ты бежишь, смоляное дитя?
— К маме, мисти сэр.
— А где ж она, твоя мама?
Негритенок молчал. Он был похож на черного ангелочка. На лице его не было испуга, он только крепко прижимал котенка к груди.
— Значит, не знаешь, где мама? Но, наверное, тебе нужно на Север?
Негритенок кивнул.
— Так! — Моррис вздохнул. — Ты сел в другую сторону, черный брат. Завтра мы отвезем тебя к хозяину, и, когда соберешься снова бежать, спроси сначала, в какую сторону.
Негритенок молчал, прижимая к груди котенка.
— Завтрашним рейсом подбросим его к Шепу, — сказал Моррис. — Может, старый дурак перестанет устраивать завалы.
По лицу негритенка прокатилось несколько больших слез, и тут же он заревел в полный голос.
— К маме, к маме хочу! — рыдал он.
— Черт возьми, ну что с ним делать? — беспомощно сказал Моррис.
— Давай возьмем его к себе — предложил я.
— Ты с ума сошел! Шеп завтра заявит о пропаже. Где ты будешь его прятать? И на кой черт он нам сдался? Я терпеть не могу запаха черных.
— По-моему, у него нет никакого запаха, — пробормотал я.
— Как же! Я как заглянул в вагон, сразу почуял. У меня нюх собачий.
— Но ведь он исполосует его кнутом, — сказал я.
— Не станет. Потреплет только немного. Зачем ему портить младенца? Он стоит не так уж мало. Ты сколько стоишь, черный брат?
— Десять «уилли», мисти сэр.
— Пятьсот долларов! Неплохо. Я свой вагон купил за семьсот. А сколько за тебя награда при поимке?
— Пять «дикси», мисти сэр.
— Послушай, Майк, — сказал Моррис. — Разве нам помешают пятьдесят долларов? Я не вижу другого выхода. Либо сейчас его выгнать, и тогда его поймает первый встречный. Либо отвезти Шепу и взять свои пятьдесят долларов. Я не вижу другого выхода, Майк.
Я молчал.
— Ты что, против? — спросил Моррис.
— Против, — ответил я.
— Но что же ты предлагаешь? — В голосе у него появилось раздражение.
— Спрятать его.
— Черта с два! Зачем, куда спрятать? Ты хочешь, чтобы я прослыл аболиционистом? Чтобы меня вздернули на суку? Дудки! Я завтра отвезу его к Шепу.
Он повернулся и пошел вдоль состава.
— Зачем ты назвал меня своим братом? — крикнул я ему в спину.
Он повернулся, молча посмотрел на меня.
— Я назвал тебя братом? — спросил он с некоторым удивлением.
— Да! Ты назвал меня своим родным братом тогда у Бланшаров! С тех пор ты об этом не вспомнил. Зачем ты это сделал?
— Да, — он смотрел в землю. — Ты прав. Я назвал тебя братом.
Он молчал еще несколько мгновений.
— Эй, Вик, — сказал он. — Вылезай, бери свою кошку. Ты будешь жить у нас.
Так в нашей компании появился третий. Крошечный негритенок Вик со своим белым котенком Робином.
Глава 8: «Парижские штучки»
Каждый свободный вечер мы приходим к Бланшарам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58