Жили-были царица Кассиопея и царь Цефей, правили большой страной. Но слишком похвалялась своей красотой Кассиопея, говорила, что ни одна морская нимфа с ней не сравнится. За это рассердился на нее бог моря Посейдон, послал на страну Кассиопеи страшного Кита. Чтобы спастись от Кита, Цефей и Кассиопея отдали Киту юную дочку Андромеду. Андромеду ждала страшная смерть, но ее спас храбрый воин Персей, а крылатый конь Пегас примчал Андромеду и Пегаса к родителям.
— Значит, и в небе есть Пегас? — сказал Моррис.
— Выходит, так, — ответил я.
— Откуда ты все это знаешь? Я никогда не слышал.
— Почитай календарь Джонсона. Про каждое созвездие есть легенда.
— Крылатый конь… — задумчиво повторил Моррис. — Мой «Пегас» тоже неплох. Если нужно, я выжму семьдесят миль.
— Не дадут повороты, — сказал я.
— За фортом есть «пика» миль в десять, я проходил ее за восемь минут, правда, пустой.
— «Пегас» неплохой коняга, — согласился я.
— Но Белый Дымок быстрее, — сказал Моррис. — Старый Кестер говорил, что он обходил его на скорости в сто миль. Как будто Кестер стоял на месте.
— И ты в это веришь?
— Да! — сказал он с каким-то ожесточением. — Кестер входил в туннель, а Белый Дымок прошил гору насквозь, как стог соломы! Кестер видел, не стал бы он врать.
— По-твоему, никто не врет, когда рассказывает басни, — сказал я. — Послушай, что сочиняют девчонки на галерее. И про мертвецов, и про разбойников, про невидимок и призраков.
— А ты думаешь, ничего такого нет? — спросил Моррис.
— Да, может, и есть, — сказал я, — только…
— Что только?
— Я-то никогда не видал.
— Еще увидишь, — сурово сказал Моррис.
Характер у Морриса нелегкий. Иногда он становится раздражительным, тогда лучше к нему не подходи. Он может сказать что-то обидное. Правда, на другой день будет ходить с виноватым видом, но и тут извиняться не станет. Если понять Морриса, то не стоит обращать внимания на такую чепуху. Разговаривай, как всегда. За это Моррис всегда старается отблагодарить. Он будет кидать за тебя чурбаки в топку, долбить смоляные наросты на поддувале и все выхватывать из твоих рук.
Про спячку я уже говорил. Оказывается, она всегда наступает у Морриса в конце июня. Ничего с ней поделать нельзя. В эти дни Моррис становится мрачным и одновременно мечтательным. Весь уклад идет на перекосяк. Ночью не спится, а днем так и валит на матрац. Проснувшись, он еще поваляется часок и будет донимать Вика все тем же разговором:
— Ну как, черный брат, есть еще курицы во дворе Денниса?
— Есть, мисти сэр, — оживляется Вик.
— Так надо бы того, взять, что ли, одну.
Вик улыбается до ушей и направляется к двери вагончика.
— Постой, угольное создание, ты что же, хочешь украсть?
— Да, мисти сэр. — Вик недоуменно хлопает очами.
— Так разве красть хорошо?
Вик застывает в нерешительности.
— Сначала ты украл себя, потом украл котенка, а теперь хочешь украсть курицу?
Вик окончательно сбит с толку. А Моррис продолжает как бы в полусне:
— Крадут только на Севере, мистер Сажа, а ты еще туда не доехал. Ты помыл тарелки?
— Помыл, мисти сэр, — пищит Вик.
— Теперь помой себя. Помой, грязное чучелко. Может, сойдет чернота, и ты станешь настоящим гражданином. Сам тощий Линкин, будущий президент, поцелует тебя в нос.
Такую беседу Моррис может вести очень долго. Просто ему не хочется вставать, делать ничего неохота. В такие минуты разговор с нашим добрым Виком самое приятное занятие.
В «голубой гостиной» нашего вагончика висит карта железной дороги от Гедеона до самой Короны. Во всем штате это единственная линия длиной примерно в сто пятьдесят миль. Она распадается на две ветки: Гедеон — форт Клер и форт Клер — Корона.
У той и другой ветки разные хозяева. Даже ширина колеи сначала была разная. Корона строила свою дорогу первой и взяла за образец «стефенсоновку», колею Новой Англии. Конечно, Гедеон не желал плестись в хвосте у Короны, он выбрал «пятифутовку», колею чуть пошире. Но тут Гедеон промахнулся.
Паровозы строили на Севере заводы Брукса, Роджерса, Хинкли-Дрюри, Кука-Данфорта. Северяне, конечно, приспосабливали машины к своей «стефенсоновке». Они выпускали паровозы и специально для Юга, но такие стоили дороже, а дешевые старые машины гедеонцам уже не годились.
Вот и пришлось мудрецам из Черной Розы пристраивать к двум рельсам третий. Налево «пятифутовка», направо «стефенсоновка». Путь получился трехногий, ничего смешней я не видел. Наш «Пегас» бегает по правой колее, он может ходить до самой Короны. Из восьми гедеонских паровозов только «Пегас» и «Страшила» рассчитаны на стефенсоновскую колею, остальным дороги дальше форта нет. Да и не нужно: две компании никогда не ладили между собой.
Восемь станций, девятый форт. На обрывке цирковой афиши я набросал контур созвездий Андромеда-Пегас. Восемь главных звезд почти по прямой, девятая в середине. Она также чуть в стороне, как форт.
На месте Гедеона слегка оранжевый огонек. Там, где Аржантейль, красноватый. Кроликтауну соответствует безвестная желтая звезда, а Пинусу голубая.
Форт Клер — тоже голубая, Чилокчо — довольно яркая белая, на месте Атчисона и Желтого Сада две небольших звезды, а Корону заменяет крупный песочного цвета светляк.
Контур дороги настолько совпадал с контуром созвездий, что казалось, на землю упал их отблеск. Только четвертая звезда Большого Квадрата, отпавшая в сторону, никак не находила себе места.
Пегас! Крылатый конь Зевса. Я представлял, как, цокая железным копытом, он мчится по небесному своду, легко перепрыгивая созвездия, туманности. Он скачет по Млечному Пути, дробя серебряный гравий светил, из груди его вырывается пар, а над головой, там, где древние рыцари укрепляли султан, колеблется упругое белое перо, то самое перо, которое при очень большой скорости рвется из клапана нашей маленькой земной машины, нашего паровоза с медной литой табличкой «Пегас».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58