Здесь малые дети, там большие. Здесь Отис Чепмен, там Даглас Стефенс. Здесь лейтенант Чартер, там генерал Бланшар.
Каждое утро хозяин дома тщательно напомаживался, садился в свою коляску и отправлялся в Капитолий. Там до вечера кипели страсти. Наутро местная газета выплескивала их в своем желтоватом листке:
«ОТДЕЛЯЕМСЯ ИЛИ НЕ ОТДЕЛЯЕМСЯ? Сколько можно тянуть кота за хвост? Уже принято решение об организации Черной гвардии, уже набросан примерный бюджет будущего государства, уже есть кандидатуры на все посты в правительстве, а малахольные и неверующие еще боятся сказать „да!“. Этак, глядишь, нас обгонят другие. В Южной Каролине уже собралась конференция по отделению, Джорджия и Миссисипи рвутся из цепей и вот-вот их порвут. А мы? Неужто опять в хвосте? Да здравствует президент Даглас Стефенс, да здравствуют члены правительства! Да здравствует наша свободная страна! Пропади пропадом этот Север! Вперед, ребята! Решайте скорей!»
Я поискал глазами Морриса и не нашел его. Хетти, понятно, и вовсе не появлялась в гостиной. Она, пожалуй, одна так открыто ни в грош не ставила Чепмена с его лигами и легионами.
Шум и крики мне надоели. Я вышел прогуляться по саду. И почти на том же месте, где ночью слышал разговор Хетти и Морриса, снова наткнулся на них. Хотел уйти, но Моррис кинулся ко мне и схватил за руку.
— Вот! — сказал он. Лицо его было возбужденным. Хетти сидела на садовой скамейке совсем бледная.
— Вот! — Моррис подтащил меня к Хетти. — Он скажет!
— Что? — спросил я. — Как дела, Хетти?
— Скажи ей, — повторил Моррис. — Говорил я тебе или нет?
— О чем?
— Если скажу, о чем, то Хетти подумает, что подсказываю. Вспомни, что я тебе говорил.
— Когда?
— Черт возьми! Да откуда я помню! — Лицо его страдальчески искривилось. — Ты только скажи, говорил я тебе или нет.
— Говорил, — сказал я неуверенно.
— Вот! Пусть она не думает, что я подсказываю. Помнишь, говорил тебе ночью?
— Про Хетти? — спросил я.
— Ну да! Про кого же еще?
Я толком не знал, что нужно Моррису, поэтому старался говорить расплывчато.
— Он говорил, Хетти, — подтвердил я.
— Вот видишь! Я целую ночь ему про это говорил.
— Говорил, говорил, — снова сказал я.
Хетти молчала, только комкала в руках платок.
— Вот, — снова сказал Моррис, — а ты не веришь. — Вид у него был бесшабашный.
— Зачем ты все это, Моррис? — сказала Хетти. — Зачем?
— Что зачем? — Моррис хлопнул себя по бокам. — Нет, она не верит! Майк, ну разве я не говорил тебе, что люблю Хетти?
— Еще как говорил! — Вот, значит, о чем у них беседа.
— А мне-то это зачем? — внезапно спросила Хетти.
— Как зачем? — Моррис опешил.
— Я тут ни при чем, Моррис. — Хетти встала, взяла свою палку и медленно пошла по саду.
— Как это ни при чем? — крикнул вдогонку Моррис. Но она уходила, и только ее желтенькое платьице колыхалось в зелени, как большая орхидея.
— Вот и поговорили, — растерянно сказал Моррис и уселся на скамейку. — Ладно. Ей же хотел лучше. Не хочет — не надо.
Сначала он храбрился, а потом стал мрачнее тучи. Лицо его сделалось даже каким-то жалким.
— И чего из себя строит? Я ей по-хорошему, так и так, говорю, люблю тебя, Хетти. Все, как ты советовал. А она слушать не хочет. Не верю, говорит, и все. А потом ушла.
— Это я сам видел, — сказал я. — Только, по-моему, неправильно ты все делал.
— Почему неправильно?
— Наверное, объяснялся, как милостыню подавал.
— Ничего не милостыню!
— Чудак, Хетти ведь гордая. Думал, сразу бросится к тебе на шею?
— Не хочет — не надо, — пробормотал он. — Силой никто не тянет. Пусть идет к своим Чартерам. Пусть с ними со всеми…
— Ладно тебе, Моррис, — сказал я.
— Я, может… — Он весь дрожал. — Я, может, из-за нее… А она… Ладно…
— Ты думал, сразу на шею бросится? — повторял я. — Чудак.
— Все они, — говорил он. — Все!
— Что все?
— Ох и противно мне, Майк, как подумаю. Зачем полез объясняться? Вовсе ей это не надо.
— Надо, Моррис, надо. Только девчонки такие, знаешь…
— Нет! — Голос его стал рассудительно монотонным. — Плевать ей на меня. Давно заметил. Она с близнецами Смитами дружит. Ну и пускай. Я не навязываюсь. Хотел ей ногу вылечить, только и всего. А так мне не нужно. Зачем она мне нужна? Так и пойду ей скажу, вовсе ты мне не нужна, Хетти. Просто я пошутил. Думаешь, не скажу?
— Дурак будешь, вот и все.
— Откуда ты, Майк, такой умный? Советы даешь, а Мари сам ничего сказать не можешь.
— А что я ей должен говорить?
— Думаешь, не вижу, как ты по ней сохнешь?
— Вранье! Нужна она мне!..
— Нет, Майк. Ты по ней сохнешь. Пойди и скажи, как я Хетти. А то советы даешь. У самого-то жила тонка.
— Это у меня тонка?
— Конечно, тонка. Втрескался в Мари, а сказать ничего не можешь. Слабо тебе, Майк.
Я крепился, как мог. Но Моррис зудел и зудел. Он вымещал на мне свою обиду и навымещался до того, что я встал и помчался в гостиную.
Тут во всю бурлил малый конвент. Раскрасневшаяся Мари кричала о том, что у черной розы на форме обязательно должен быть желтый ободок. Я улучил момент и позвал ее в коридор.
— Ну как, Мария Стюарт, — начал я самым язвительным тоном, — приходил к вам этот напомаженный хлыщ Белый Ламберт?
Она просто опешила от такого тона.
— Что ты хочешь сказать? Почему Мария Стюарт?
— Но ведь ты королева.
— Это та, которой отрубили голову?
— Нет, ей только чуточку порвали воротник, — заверил я.
— Зачем ты меня позвал?
— Я хотел узнать, умолкла ли флейта?
— Нет, еще два раза играли. Так здорово! — Она все еще не понимала, что я был в очень воинственном настроении.
— Да, конечно, Чартер играет здорово.
— Но ведь это не Чартер.
— Белый Ламберт?
— Послушай, что тебе надо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58