XXI
Князь Волот был тверд и неприступен, словно скала в горах: мало изрубить да взять в плен ромеев на своей земле, настало время самим пойти к ним и сказать: «Не ходили бы вы, не пришли бы и мы. А раз нападаете чуть ли не каждое лето на наши земли, вот вам ваша кара за татьбу вашу».
Не знал, как воспримут воины его замыслы, тем более ратники с соседних земель, их предводители почему-то отмалчивались, посматривали то на него, князя Тивери, то на Идарича, который считался предводителем среди мужей мыслящих, а заодно – правой рукой князя Добрита.
– Нам велено поразить ромеев в Придунавье, – отговаривал он Волота, – а уж никак не велено идти за Дунай. Для этого нужна не такая, как ныне, сила.
– Разве она маленькая?
– Для того чтобы победить ромеев на их земле, маленькая.
– Поймите, – гневался Волот, – пока будем собирать великую силу, ромеи опомнятся и станут против нас второй Длинной стеной. Терять нельзя ни одного дня. Нужно идти за Дунай и гнать обескровленного, лишенного сил супостата аж до Длинной стены, а может, достать его и за стеной. Такого может больше не случиться…
– Один раз ходили уже. Забыли, чем все это закончилось?
– Раз на раз не приходится, Идарич. Тогда не было подходящего момента, а сейчас он есть. Честь мужей ратных призывает: идите и заставьте ромеев раз и навсегда не посягать на чужое…
Волот был слишком уверен в себе, чтобы оставаться спокойным. Однако не меньше уверенности слышалось и в голосе Идарича.
– Чтобы идти в чужие земли, – стоял он на своем, – нужно знать, с какой ратью там встретишься. Или вам что-то известно?
– А вам? – вставил слово предводитель полян Гудима. – Пусть мы не знаем, какую рать выставят ромеи, если пойдем на них, а почему не знаете вы, княжеские послы и мужи, которым положено думать?
– Кое-что знаем: ромеи подписали с Ираном вечный мир и, значит, имеют легионы, которые поднимутся против вас, если пойдете на них.
– Те легионы двинулись уже на завоевание Северной Африки у вандалов.
– Думаете? А тот легион, который приводил Хильбудий, откуда взялся? Или, считаете, он у него один?
– Этого не думаем, Идарич. И все же возможно, что о походе не знают в империи. Хильбудий взял позапрошлой весной большой плен в нашей земле, мог соблазниться на него и в этот раз. А если так, империя не готовилась к встрече с нами, она не в состоянии будет сдержать нас. Вот почему я поддерживаю князя Волота: если уж идти за Дунай, то сегодня, немедленно.
– Уличи тоже поддерживают нас.
Было видно: Идарич поколебался в своей уверенности, но все же не собирался уступать сразу.
А что скажут воины? Они добыли неплохую добычу – и ромеев, и их коней. Пойдут ли за Дунай с ним?
– Этому легко помочь, – воскликнул Волот. – Каждая рать – тиверская, уличская, полянская или дулебская – выделит по сотне воинов, а они доставят добычу к своим общинам. Остальные пойдут с нами.
– Мудро сказано, – поддержал князя Вепр. – Решайся, Идарич. На тебя возложил князь Добрит решать судьбу славянской земли.
– А ратное сражение… – поддержал его полянин Гудима, – благополучное завершение его мы берем на себя.
– Все так считают?
– Все, Идарич!
– На этом и порешит совет мужей ратных и мыслящих. Идите к воинам и постарайтесь передать свое горение им. Уж если решились, то должны верить в торжество своей правды и своего меча.
XXII
Богданко сидел на толстой колоде под дубом и прислушивался к шагам, которые приближались к нему.
– Кто это был, бабуся?
– Какой-то чужой.
– Из чужого городища или из чужой земли?
– Похоже, из чужой земли. По-нашему не понимает.
– Так, может, он ромей?
– Может, и ромей, а может, из тех, кто пришел к нам с ромеями. В ихней рати всякие есть.
– И вы пригласили его к огню, поделились хлебом-солью?
– А почему не пригласить и не поделиться?
– Так ведь он супостат, враг роду нашему и земле нашей!
– Супостаты те, внучек, которые пришли к нам с мечом. Этот же пришел с добрым словом.
– Выбили меч из рук, вот и пришел с добрым словом. За добрым словом могут скрываться злые умыслы. Чужой, он и есть чужой.
– Больной он, внучек, ему не до злого умыслу. А кроме того, запомни: всякий накормленный тобой, даже если он чужестранец, перестает быть врагом. Это не просто слова, это извечный обычай рода нашего. На нем стояла и должна стоять Тиверская земля, если хотим жить в добре и мире.
– Разве же мы не живем этим обычаем? Так почему же ромеи все идут и идут в землю нашу с мечом и огнем?
– За это наказывать надо, самим же лезть в чужую землю негоже.
– Ругаете отца за его поход? Так он же за тем и пошел, чтобы покарать.
– Я не ругаю его, внучек. Однако и не радуюсь тому, что пошел за Дунай. Много крови прольется там, ой как много! А это богопротивное дело. Боги другое завещали людям на этой благословенной земле. Давным-давно, когда еще этот белый и ясный свет больше был наполнен птичьими голосами, чем людской завистью, когда земля плавала в океане небесном нетронутой девой – и не рубанной, и не вспаханной, и не утоптанной, – жили в долинах у моря да около леса три рода: один – белоликий, второй – смуглоликий, третий – темноликий. Жили они вроде и отдельно, а вроде бы и вместе. Отдельно – потому, что каждый род сам себе добывал пищу, а вместе – потому, что соседи они и не раз сходились, отправляясь на охоту. Не враждовали, ведь добычи было много, однако и не роднились, поскольку вместе собирались только мужчины. Но вот кто-то из белоликих проник к смуглоликим и высмотрел девушку, а высмотрев, не стал долго думать – подстерег, когда та была одна, и выкрал ее. На беду, то же самое сделал смуглоликий у темноликих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152