– Даже так?
– Так, сын, так. А вот эта стежка, что уходит в дубраву, о чем-нибудь тебе говорит?
– Наверное, к жилью ведет?
– Твоя правда, к жилью. Приславское городище многолюдное, как и вся Приславская вервь. Люди живут по обе стороны частокола.
Что поселяне живут и за частоколом, для Богданки не диво. Теперь всюду так: старинные роды придерживаются городищ, молодые же, особенно те, кто отбился от рода, селятся весями, а то и отдельными хозяйствами в лесах. Больше удивлялся, когда въехали в Приславу. Князя встретили, как и подобает, хлебом-солью, медовыми речами, разместили в княжеском тереме. А князь хмурился почему-то, не выказывал возмущения, но и удовольствия не проявлял. Знай посматривал на льстецов и отмалчивался.
«Отчего отец так подозрителен? – удивлялся отрок. – На подворье много камор, в них – мед, хлеб, воск, волокно. Кругом порядок, и люди, которые присматривают за всем этим добром, стелются перед ним, как перед богом, а он хмурится, кого-то вообще не замечает, кого-то „награждает“ всего лишь холодным взором и отмалчивается».
Непонятное прояснилось, когда князь остался с глазу на глаз с теремным и старостой общины. Пока те похвалялись ему, сколько чего собрали, кто из поселян своевременно и исправно платит дань, а у кого ее надо вытягивать, словно глупого теленка из болота, князь ходил по терему и слушал. Не выказывал неудовольствия и тогда, когда клали перед ним палки и считали по зарубкам, сколько взяли подымного, сколько – порального, медового, кто платил волом, мехами, полотном, сколько, если считать купно, собрано ролейного, сколько – ремесленного, ловчего. Иначе повел себя князь с ролейным старостой, когда узнал, сколько недодано и почему недодано, и уж совсем по-другому, когда услышал из уст того же старосты, что в Приславской верви за минувшее лето число поселянских дворов выросло всего лишь на два десятка.
– Они в городище? – спросил князь как бы между прочим и, услышав, что в городище, пристально посмотрел на каждого из отвечающих.
– А веси, которые поблизости Приставы, кому платят дань?
Ролейный староста удивленно заморгал и непонимающе посмотрел на теремного.
– Это не веси, княже, – еле выдавил из себя ролейный. – Это хутора из двух-трех жилищ. У них еще нет полей, а некоторые и не хотят иметь.
– Живут божьим промыслом?
– Вынуждены, княже. Это в основном беглый люд, те, что бежали от ромеев или от своих общин в чем мать родила. Пусть обживутся, думали, расчистят себе ниву, тогда уж и будем брать дань.
– Кто это так решил?
Князь подождал минуту-другую и, не дождавшись ничего ни от теремного, ни от старосты, быстро и резко повернулся к сыну.
– Бери, Богданко, пятерых отроков и скачи в те веси, что видели неподалеку от Приславы. Посмотри, на самом ли деле такие бедные, сколько в каждой из них дворов, что за люди живут там и как живут. Узнай обо всем и мне расскажешь.
– Слушаю князя! – И поклонился, как учил его в свое время дядька.
Или таким важным показалось Богданке поручение отца, или ему хотелось чувствовать себя значительным перед отроками, только княжич ничего не сказал отрокам, отправившимся вместе с ним в дубраву. Когда же выехали на поляну, что раскинулась около озера, и увидели стадо коров, телят, ряд халуп на опушке леса, Богданко остановился и воскликнул удивленно:
– Ого! А говорили – всего две-три халупы.
Отроки переглянулись между собой, видимо догадавшись, зачем приехали сюда. Когда подъехали поближе и созвали поселян, старший из них сказал:
– Перед вами княжич Богданко, сын князя Волота. Желает знать, как именуется род, кто ролейный староста веси?..
– Озерная, достойный, – ответил поселянин. – Весь именуется Озерной, а старосты нет у нас, есть старейшины родов. Я один из них. – И поклонился княжичу. – Чем могу услужить сыну властелина земли?
Богданко покраснел под его пристальным взглядом, но не долго раздумывал.
– Давно ли живете здесь, к какой верви относитесь?
– Относимся к Приславской верви, княжич, а живем здесь шестой год, с той поры, как сжег нас и выгнал из Придунавья Хильбудий.
– Дань князю платите?
– А как же! И дымное, и медовое, с сетей, тенет, перевесищ также.
– А в это лето платили уже?
– Заплатили и в это лето. Мы благодарны князю, общине за пристанище в лесу, за все, чем наградили, глядя на нашу беду. Поэтому платим исправно. Как и старосте ролейному. А как же! Нападут ромеи, где найдем защиту, как не в городище?..
Княжич подобрал поводья и осадил Серого.
– Это хорошо. Очень хорошо. Ну а с полем как? Поле есть?
– Всего лишь роздерть, достойный. Можем показать, если княжич не верит.
– Не нужно! Я верю, с меня достаточно.
Бросил еще раз взгляд на халупы, видимо, считал их, и, сказав привычное: «Спаси бог», повернул Серого в обратный путь.
За ним двинулись и отроки.
– Все или еще куда поедем?
– Поедем в весь по другую сторону дороги, а потом повернем коней в Приславу.
Снова ехал впереди и молчал. Когда же пришло время докладывать князю, оставил, как и положено, Серого на других и пошел быстро в верхнюю клеть терема.
– Княже! – воскликнул с порога. – Теремный неправду сказал.
– Как это – неправду?
– Совсем-совсем неправду. Поселяне живут весями на два десятка халуп и каждое лето платят тебе дань. Одно правда…
– Постой, постой. Сейчас я позову обоих, и теремного, и ролейного старосту, скажешь все при них.
Богданко растерялся:
– Зачем при них?
– А как же! Если то, что говоришь, правда, будут судить обоих.
– Я говорю тебе правду, однако пусть будет так, что ее сказал тебе не я.
– А кто же скажет?
– Тот, кто будет судить.
– Э нет, сын.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152