Оно значительно «увеличивало» пустую прихожую и добавляло света. Грязные лужи и следы жестких подошв уличной обуви предъявляли свои требования к покрытию пола в прихожей. Таким издевательствам не подвергается пол ни одного другого помещения в квартире. Хозяин схитрил, подбирая ламинат, точно имитирующий рисунок паркета, постеленного в других комнатах. Сейчас это только подчеркивало общий стиль опустевшей квартиры. Отсутствие следов мебели на полу и обоях создавало иллюзию первозданности этой пустоты.
Единственной мебелью был диван с модным торшером в гостиной. Пронзительная чистота линий и ясность пространства, уравновешенный, гармоничный интерьер из двух предметов – альтернатива безумному темпу современной жизни, когда так естественно возникает желание расширить границы собственного мира. Задача дивана была понятна – обеспечить удобное спальное место, причем не только случайному гостю на одну ночь, но и хозяину дома. Поэтому, после несложной манипуляции с диваном, гостиная легко превращалась в спальню. Присутствие модного торшера, в тон дивану укрытому цветастым пледом, видимо было последствием сложного «мебельного конфликта» в прошлом интерьере комнаты. Сейчас этот «компромиссный» вариант смотрелся даже выигрышно.
Все просто, четко, и в то же время – ясно выражало требование хозяина к жизни в настоящий момент – мобильность и способность трансформироваться. Избавляясь от лишних вещей, освобождая себе жизненное пространство, он одновременно раскрепощал свой внутренний мир. Строя семейный дворец, он, в итоге, построил вокзал для двоих, в просторном и светлом зале ожидания которого сейчас одиноко стоял диван с модным торшером.
– Не страшно было все продавать и начинать опять с начала? Что-нибудь ценное себе оставил? – Мы сидим с Сергеем на его пустой кухне и пьем водку.
– Все ценное лежит в голове. – Он поправляет рукой волосы, прикрывающие то, что осталось от его левого уха.
– Я сегодня был на Шиловском кладбище – посещал могилу друга. Вспомнил о тебе. Нашел твой адрес и вот я здесь. Знаешь, что я узнал на Шиловском кладбище – кладовка, это место, где раньше стояла снесенная церковь!
– Я не верю в Бога. У меня своя кладовка. – Он встает и приносит старый рюкзак десантника, с дембельским альбомом внутри.
– Где ты прячешь такую реликвию в этой пустыне?
– У дивана есть ящик для белья – там и держу.
Изготовленный из авизента, с крышкой и тремя клапанами: двумя боковыми и одним передним, РД имеет форму школьного ранца. Внутри расстегнутых боковых карманов видны карманы поменьше. Вшитая с внутренней стороны в переднюю стенку проволочная рама сломана в нескольких местах и с трудом держит форму. Пластины, с этой же целью вшитые в крышку РД, только усугубляют эффект помятого чемодана. В нижних углах задней стенки ранца и на его дне видны залатанные дыры. Там, где с внешней стороны нашиты угловые тесьмы с изогнутыми пряжками и карабинами для пристегивания ранца к плечевым ремням, заплатки порвались. Их разорванные края украсились густой короткой бахромой. Плечевые ремни, изготовленные из хлопчатобумажной тесьмы, имеют два ватника. Предназначенные для предохранения плеч от натирания, они сами стерты до дыр. На правом плечевом ремне виден разрыв, скрепленный скобами из двух колец от ракетниц.
– У меня было две возможности умереть – обе я упустил. Чего мне еще бояться в этой жизни? – Сергей открывает дембельский альбом и протягивает мне пожелтевший от времени листок, исписанный неразборчивым докторским почерком.
– Что это?
– Мой последний приговор: меня сожгли в БТРе – гранатомет, прямое попадание. Читай.
«…Раненый поступил с осколочным проникающим ранением черепа. Тяжелые повреждения конечностей и головы сочетались с повреждениями головного мозга. Была острая опасность инфекционных осложнений, которые удалось локализовать в пределах дна раны, образованного поврежденной костью – что говорит о рикошетирующем характере ранения. В момент поступления раненого в ране находились костные, металлические осколки, волосы.
Начальный период растянулся до пяти суток – раненый был ошибочно помещен в морг, и лишь спустя несколько часов после эвакуации был доставлен в реанимационное отделение со значительными изменениями в мозговой ране, которые непосредственно были связаны с некрозами, кровоизлиянием, нарушением ликворообращения и отеком. У раненого отмечается утрата сознания, рвота, нарушения дыхания и сердечной деятельности. Морфологически выявлена зона реактивного отека…»
Я прерываю чтение и возвращая эту реликвию Сергею. Мне искренне жаль его – человека, дважды лишенного возможности умереть.
– Жалеешь меня? Ты думаешь, я тогда в Дамаске тебе помог из сострадания? – Он в упор смотрит на меня. – Мое сострадание вовсе не является недостатком. Если не ценить людей, не терзаться их бедствиями, то можно легко ошибиться в самооценке, в контексте собственной жизни. Чтобы иметь право распоряжаться чужими ресурсами – осознанно, намеренно, порой даже жестоко – необходимо понимать, что меньшие затраты обходятся дороже. Если вдруг начинают мучить мысли о потерях, которые вынуждены нести из-за моих поступков люди, я заставляю себя не останавливаться на полпути – иначе начатое дело растягивается во времени, и цена потерь возрастет. Сострадание – это мера характера. Когда все сказано и сделано, непростительно искать оправдание для потерь, которых можно было избежать. Если ожидаемые потери не оправдывают предполагаемые результаты – не стоит в этом участвовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35