--
брякнул я наобум.
Могучий вождь покачал головой.
-- Мы не Яга, у нас нет рабов.
-- А я и не раб, -- огрызнулся я. -- Разрешите мне жить
среди вас как равному. Я буду охотиться и воевать, и ты
увидишь, что я ничем не хуже любого воина твоего племени.
В этот момент за спиной Кхосутха в комнату вошел еще один
человек. Он был больше всех Котхов, которых я уже видел. Не
выше, а именно больше, массивнее.
-- А вот это тебе придется доказать! -- рявкнул он и
добавил ругательств. -- Развяжи его, Кхосутх, развяжи! Говорят,
этот парень не из слабых. Сейчас проверим, кто кого...
-- Он ранен, Гхор, -- возразил вождь.
-- Ну так пусть его лечат, пока он не поправится, --
развел руками великан Гхор.
-- Ох, и тяжелые у него кулаки, -- вставил кто-то.
-- Тхак! -- проорал Гхор, вращая глазами. -- Прими его в
наше племя, Кхосутх! Пусть он выдержит испытание. Если выживет
-- клянусь Тхаком, он будет достоин носить имя Кхота!
-- Я подумаю над этим, -- ответил Кхосутх после долгих
колебаний.
На время все успокоились и направились к выходу вслед за
вождем. Последним вышел Тхаб, подбадривающе махнувший мне
рукой. Нет, этим дикарям явно не были чужды чувства сожаления и
дружелюбия.
x x x
День прошел без событий. Тхаб не появлялся; другие воины
прносили мне еду и питье, и я позволил им перевязать мои раны.
Почувствовав более или менее человеческое отношение к себе, я
перестал кипеть гневом, хотя, конечно, гнев лишь чуть отступил,
не угаснув совсем.
Девушка по имени Альтха не появлялась, хотя несколько раз
я слышал за дверью легкие шаги -- не знаю, ее или других
женщин.
Ближе к вечеру за мной прислали нескольких воинов,
объявивших, что меня доставят на общий совет племени, где
Кхосутх, выслушав все аргументы, решит мою судьбу. К своему
удивлению, я узнал, что будут представлены аргументы не только
против меня, но и в мою пользу. С меня взяли обещание не
нападать ни на кого, и отстегнули от цепи, приковывающей меня к
стене; но кандалы на запястьях и лодыжках остались на месте.
Меня вывели из комнаты, где я находился, и провели по
каменным коридорам, не украшенным ни резьбой, ни росписью, ни
полированной облицовкой. Грубые блоки стен неровно освещались
белым пламенем факелов.
Пройдя несколько комнат и переходов, мы оказались в
просторном круглом помещении, над которым нависал не низкий
каменный потолок, а высокий свод купола. У протвоположной стены
на обломке скалы стоял каменный трон, на котором восседал
вождь, Кхосутх-Головорез, облаченный в пятнистую шкуру
леопарда. Перед ним, занимая три четверти круга, сидело почти
все племя: впереди -- мужчины, сидевшие на шкурах, подогнув
ноги, а подальше, на верхних ступенях этого подобия амфитеатра
-- женщины и дети.
Странное это было зрелище. Я имею в виду разительный
контраст между грубыми, волосатыми мужчинами и стройными
белокожими женщинами. На мужчинах были набедренные повязки и
высоко зашнурованные сандалии. Некоторые накинули себе на плечи
шкуры пантер -- охотничьи трофеи. Женщины были одеты так же,
как Альтха, которую я успел заметить среди остальных. Некоторые
женщины были в легких сандалиях, некоторые -- босиком. С их
плеч спадали свободные туники, перетянутые на талиях ремешками.
Различия между полами были явно видны даже у младенцев. Девочки
были тихими, худенькими и симпатичными. Мальчишки же походили
на обезьян еще больше, чем их отцы и старшие братья.
Мне приказали сесть на каменный блок чуть в стороне от
пьедестала вождя. Сидя в окружении своего эскорта, ф
присматривался к стоящему неподалеку Гхору, непроизвольно
поигрывавшему могучими мышцами.
Как только я занял свое место, совет начался. Кхосутх без
предисловий объявил, что желает выслушать все доводы. Ткнув
пальцем, он назначил человека, который должен был защищать
меня. Видимо, эта процедура была обычным делом в племени.
Назначенный, помощник вождя, тот, который командовал избившей
меня компанией, молодой воин по имени Гушлук-Тигробой, не
выразил большого энтузиазма по этому поводу. Потирая следы,
оставленные на его теле моими кулаками, он неохотно вышел
вперед и, отстегнув ножны меча и кинжала, положил оружие на пол
перед собой. Так же поступили и остальные сидящие в первых
рядах воины.
Воцарилась тишина, и Кхосутх объявил, что желает выслушать
доводы в пользу того, что человек по имени Исау Каирн(надо было
отдать должное правильному произношению вождя) не должен быть
принят в племя.
Само собой, таких аргументов было целое море. С полдюжины
воинов вскочили со своих мест и разом заговорили, перейдя
вскоре на крик. Гушлук говорил одновременно с ними, безуспешно
пытаясь разом представить контраргументы всем спорщикам. Я сник
и понял, что ело плохо. Но оказалось, что это только начало.
Мало-помалу Гушлук разговорился, вошел в роль, его глаза
заблестели -- он исступленно и уверенно доказывал остальным их
неправоту. Судя по его энтузиазму и обилию аргументов в мою
пользу, можно было подумать, что мы с ним просто друзья с
детства.
Отдельного обвинителя назначено не было. Каждый, кто
хотел, мог взять слово. И если Гушлуку удавалось разбить его
доводы, то еще один голос присоединялся к голосам в мою пользу.
Все новые и новые воины присоединялись к нам. Крики Тхаба, рев
Гхора и страстные речи моего заступника слились в едином
потоке, и вскоре почти все воины выступили в мою защиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63