Неподалеку от нас он вырвал пучки травы и швырнул их нам под
ноги, а затем одним шальным движением сначала оторвал нас от
камней, к которым мы прижались, а затем швырнул обратно. Словно
пинок огромной ноги невидимого великана.
Когда мы снова встали на ноги, я замер от страха. То же
произошло и с прижавшейся ко мне Альтхой. Рядом с нашим
убежищем двигалось "что-то", похожее на ожившую гору. Казалось,
сама земля прогибается и дрожит под его неимоверной тяжестью.
Это существо замерло, видимо, почувствовав наше присутствие.
Раздался звук двигающейся кожи, словно к нам двинулась
гигантская лапа или хобот. Что-то прошелестело в воздухе над
нашими головами, затем я ощутил прохладное прикосновение на
своем локте. Тот же предмет дотронулся до руки Альтхи. Нервы
девушки не выдержали, и она пронзительно завизжала.
В тот же миг мы чуть не оглохли от накатившегося на нас
воя. Что-то слетело всерху и клацнуло в темноте совсем рядом с
нами огромными зубами. Ткнув мечом наугад, я вонзил его во
что-то плотное. По руке потекла какая-то теплая жидкость.
Невидимое чудовище взвыло еще раз, больше от боли, чем от
ярости, и понеслось прочь, сметая все на своем пути и заглушая
ветер протяжным криком.
x x x
-- Господи, да что же это было? -- взмолился я.
-- Одно из Великих Слепых, -- прошептала Альтха. -- Никто
их не видел. Они живут в темноте бурь. С бурями они приходят, с
бурями и уходят. Смотри, темнота тает.
"Тает" -- слово было выбрано удачно. Словно что-то
вещественное, она плавилась, растекалась какими-то потоками,
струями. Вот уже и солнце показалось на небе, ставшем вновь
синем от горизонта до горизонта, но земля все еще была
рассечена полосами тьмы, пульсирующей, извивающейся, словно в
агонии. Такое могло привидеться только в кошмаре наркомана. Вот
обезумевший от страха олень на всем скаку влетел в полосу тьмы,
пропал из виду, а затем вновь появился уже по другую сторону
черной ленты. Эти извивающиеся клочья четко вырисовывались в
воздухе. Переход от света к темноте был резким. Черные пятна
повисли на общем изумрудно-золотом фоне. Постепенно они
становились меньше, разрывались на части и исчезали, словно
снег под струей воды.
Вдруг на месте одного из исчезнувших черных пятен я увидел
огромного волосатого Гура, удивленного столь неожиданной
встречей не меньше, чем я. Затем все закружилось с невероятной
быстротой. Альтха воскликнула: "Тхугранец!", а незнакомец
бросился вперед и взмахнул мечом. Я едва успел подставить
клинок, чтобы отвести удар.
О том, что произошло в следующие несколько минут, у меня
остались смутные, хаотические воспоминания. Посыпался град
ударов и уколов; сталь звенела о сталь. Наконец мой клинок
вонзился противнику в грудь и, пронзив его насквозь, вышел
наружу на спине. Я стоял над медленно оседавшем на землю воином
и глядел на него, не веря своим глазам. Честно говоря, я далеко
не был уверен в таком исходе поединка с местным жителем, с
детства привыкшим драться на мечах. Я даже не смог вспомнить,
как я отбивал его удары и как нанес свой, решающий. Видимо, и
на этот раз боевой инстинкт действовал во мне, опережая разум.
Тишину разорвал звук множества разъяренных голосов.
Обернувшись, я увидел дюжину волосатых воинов Гура, несущихся
ко мне. Через мгновение я оказался в центре круга, очерченного
множеством сверкающих клинков. Бежать было поздно. Я с
остервенением принял бой, отбивая удары нападавших и нанося их
сам. С каким непередаваемым удовольствием я, удивляясь сам
себе, замечал, как мой клинок отбивает вражеский меч, а затем,
совершив обманный замах, отсекает держащую этот меч руку. В
следующий момент одному из нападавших удалось ткнуть копьем мне
в ногу. За это он поплатился рассеченным надвое -- от макушки
до подбородка -- черепом. Но в этот момент и на мой череп
обрушился тяжелый удар приклада мушкета. Я успел лишь чуть
отклониться, приняв удар вскользь. Но все равно в глазах у меня
потемнело, и я упал без чувств.
Пришел в себя я с чувством, что плыву в маленькой лодке по
бурной реке. Осмотревшись, я понял, что лежу, связанный по
рукам и ногам, на самодельных носилках, сооруженных из копий.
Несли меня два могучих воина, нисколько не заботившихся о моем
комфорте. Я видел только небо над собой, затылок идущего
впереди носильщика и бородатое лицо заднего. Увидев, что я
открыл глаза, второй носильщик что-то сказал первому, и они,
словно по команде, бросили носилки на землю. Падение вызвало
сильнейшую боль у меня в голове и в раненной ноге.
-- Логар! -- крикнул один из них. -- Этот пес пришел в
себя. Пусть идет сам, если ты обязательно хочешь доставить его
в Тхугру живым, хватит тащить его на себе!
Я услышал шаги, и надо мной нависла громадная туша воина,
чье лицо показалось мне знакомым. Помимо следов старых боев, от
угла рта к основанию его изломанного подбородка пробегал
довольно свежий шрам.
-- Ну, Исау Каирн, -- сказал он, -- вот мы и встретились
снова.
Я предпочел промолчать.
-- Что? -- взревел он. -- Ты не помнишь Логара-Костолома?
Ты, лысая собака!
Свои комментарии он сопроводил сильным пинком мне в бок.
Откуда-то донесся протестующий женский крик, и, растолкав
воинов, ко мне подбежала и опустилась рядом на колени Альтха.
-- Скотина! -- крикнула она, сверкая полными гнева
глазами. -- Ты только и можешь пинать его, связанного, не в
силах противостоять ему в честном бою один на один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63