-- Ваше Величество, -- тоном ребенка, выпрашивающего
игрушку, обратилась к нему девушка, -- пожалуйста, дайте мне
разрешение на брак с Далгаром из Фарсуна. Он стал гражданином
Валузии, пользуется расположением при дворе. Почему же...
-- Я уже говорил тебе, -- терпеливо отвечал Кулл, -- мне
все равно, будет ли твоим супругом Далгар или Брул... Да хоть
сам дьявол! Но твой отец против этого брака с фарсунианским
искателем приключений и...
-- Вы ведь можете повлиять на него! -- выкрикнула она.
-- Дом бора-Баллин я числю среди своих вернейших
сторонников, -- сказал атлант, -- а твоего отца, Мурома
бора-Баллин, считаю своим ближайшим другом. Он помог мне, еще
когда я был одиноким бесправным гладиатором. Поддерживал
деньгами меня -- простого солдата и принял мою сторону, когда я
боролся за трон. И потому для меня принуждать его делать то,
чему он столь откровенно противится, вмешиваться в его семейные
дела все равно, что вредить собственной правой руке.
Налисса не знала, что некоторые мужчины могут быть
неподвластны женским чарам. И она принялась упрашивать и
капризно надувать губы, молить и плакать. Она целовала Куллу
руки, рыдала у него на груди, убеждала, присев на его колено, к
вящему смущению царя. Все напрасно. -- Кулл был полон
искреннего сочувствия, но непреклонен. На все ее призывы и
мольбы у него был один ответ: это не его дело, ее отец лучше
знает, что ей нужно, а потому он, Кулл, не собирается встревать
в их семейные дела.
Наконец Налисса сдалась и покинула зал, повесив голову и
еле волоча ноги. Едва выйдя из царских покоев, она нос к носу
столкнулась с отцом. Муром бора-Баллин, догадывающийся о целях
ее визита к царю, не сказал дочери ни слова, но брошенный им
исподлобья взгляд красноречиво свидетельствовал о грядущем
наказании. Девушка с несчастным видом забралась в свой
паланкин. Бремя ее горя казалось невыносимым. Но скоро
наследственная твердость характера взяла свое, в темных глазах
затеплился огонек бунта. Она отдала короткий приказ и рабы
подхватили носилки.
Тем временем граф Муром предстал перед царем. Черты его
застыли маской формальной почтительности. Царь заметил это
выражение и ощутил болезненный укол в сердце. Он привык к
церемонности и холодности, сохраняющейся между ним и
большинством подданных и союзников, за исключением, пожалуй,
пикта Брула и посла Ка-ну, но для графа Мурома эта
преднамеренная, искусственная официальность была необычна, хотя
Куллу была известна ее причина.
-- Твоя дочь приходила сюда, граф, -- сказал Кулл прямо.
-- Да, Ваше Величество, -- тон Мурома был бесстрастным и
исполненным уважения.
-- Ты, вероятно, знаешь, зачем... Она рвется замуж за
Далгара.
Граф коротко кивнул головой:
-- Если Ваше Величество желает, ему достаточно сказать
только слово, -- лицо графа окаменело.
Кулл, уязвленный, вскочил с трона, пронесся через все
помещение к окну и снова уставился на свою сонную столицу,
потом, не оборачиваясь, сказал:
-- Даже за половину своего царства я не стал бы влезать в
твои семейные дела или заставлять принимать неприятные для тебя
решения.
Граф тут же оказался рядом с ним. Вся его официальность
испарилась неведомо куда, а сияющие глаза казались
красноречивее любых слов.
-- Прости, Кулл, я был несправедлив к тебе в своих мыслях.
Я должен был знать...
Он сделал движение, чтобы встать на колени, но царь
удержал его. Кулл улыбнулся:
-- Будь покоен, граф, твои семейные проблемы касаются тебя
одного. Я не хочу мешать и не могу помочь. Напротив, я сам хочу
просить тебя о помощи. -- Зреет заговор. Это просто носится в
воздухе. Я чую опасность, как в далекой юности чувствовал
близость тигра в лесной чаще или змеи -- в высокой траве.
-- Мои шпионы прочешут весь город, мой царь, -- глаза
графа загорелись. -- Народ ропщет при любом правителе и никогда
не бывает доволен тем, что имеет. Но недавно я побывал в
посольстве у Ка-ну и он просил предупредить тебя о влиянии
извне и иностранных деньгах, появившихся в городе в большом
количестве. Ничего определенного ему не известно, но его пиктам
удалось выудить кое-какую информацию у подвыпившего слуги
верулианского посла, -- смутные намеки на некий переворот,
затеваемый его хозяевами.
-- Верулианское вероломство давно стало притчей во языцех,
-- хмуро буркнул Кулл. -- Но Джен Дала, посол Верулии, слывет
человеком чести.
-- Фигура посла -- всегда лишь парадный фасад, и чем
меньше он знает о планах власть предержащих его страны, тем
лучшим прикрытием для их грязных делишек является.
-- Чего же добивается Верулия? -- спросил Кулл.
-- Гомла, дальний родственник короля Борна, укрылся в
Верулии, когда ты сверг старую династию. После твоей смерти
Валузия тут же распадется на части, армия будет
дезорганизована, союзники -- за исключением, может быть, пиктов
-- поспешат предать, наемники, которых ты один способен держать
в узде, немедля повернут против Валузии и она станет легкой
добычей для любой державы, достаточно сильной, чтобы выступить
против нее. Тогда Гомла приведет врагов и верулианская
марионетка утвердится на престоле Валузии.
-- Понятно, -- проворчал Кулл. -- От меня куда больше
пользы в битве, чем на совете... Итак, во-первых нужно ее
устранить, верно?
-- Да, мой царь.
-- Ничего, в конце концов мы выкорчуем эти ростки
державных амбиций, -- царь улыбался, пальцы его поглаживали
рукоять огромного меча, с которым он никогда не расставался.
1 2 3 4 5