Да, я действительно стал взрослым. До этого я был лишь зверем, радующимся жизни. Я жил сегодняшним днем ради того, чтобы набить брюхо, я был одержим одной мыслью, мыслью о мести. И мщение мое свершилось. Я сам сделал себя сиротой среди людей, у которого не было ни единой родной души. А теперь рысь сделала меня сиротой среди зверей.
Ища близости и удовлетворения, я, словно дикарь, изнасиловал Шанару. А потом решил и объявил: она будет моей! Моей! Я уже говорил о высокомерии человечества? Моя принадлежность к нему обеспечена. У меня есть супруга!
А почему бы мне не завести и жену-волчицу – мне, которого люди звали Сильным, волки Безволосым (хотя это не совсем так), а Ми-Го – короткошерстным, Гл'да? (Они имели в виду волосы на моем теле, которые люди уподобляли звериной шерсти…) Почему бы тебе, Гор, не найти себе симпатичную, чувственную волчицу – стройную, гладкую и ищущую близости? Помнишь ту, что пришла к тебе в тот день, когда снег сверкал на солнце, а небо было голубым, словно глаза Шанары? Молоденькую волчицу, отдавшуюся тому, кто, хоть и не походил на волка и пах не как волк, был тем не менее сильным зверем, от которого можно было ожидать защиты и хорошего потомства?
А почему бы и не… «женщину» Ми-Го?
Я попробовал с Клу'до из племени Ми-Го, но не мог думать ни о ком, кроме Шанары. Я закрыл глаза, но даже сквозь закрытые веки я видел Шанару. Кроме животных чувств, я не испытывал к этой самке ничего.
Было ли это доказательством того, что я не животное? Что я не принадлежу ни к волкам, которые были так добры ко мне и так понятливы, ни к Ми-Го, мех которых напоминал мягкий шелк?
Впрочем, Ми-Го знали, что такое чувства, и, как правило, каждый их самец оставался верен одной самке, той, что была у него первой. Вовсе не воспоминания о Шанаре отделяли меня от них, когда я лежал рядом с Клу'до.
Как волк, я принадлежал к племени Ми-Го, которые были лишь более высокоразвитыми волками, они стояли выше четвероногих зверей, волчье благородство которых я всегда уважал. Но как Ми-Го, я…
Да. Я принадлежал к племени людей. И Итиллин не лгала.
Я не мог убедить обезьянолюдей присоединиться ко мне, последовать за мной, сражаться подобно людям с пиктами, захватившими Зингару, Аргос, Офир, большую часть Аквилонии и вгрызавшимися в западные рубежи Немедии.
– Пикты наши враги – нет, – сказал мне Гл'ерф, вождь Ми-Го. – Не-ме-ди… Как ты сказал?
– Немедийцы.
– Немедийцы наши враги – нет. Они идти это место, они Ми-Го враги. Ми-Го идти то место, мы их враги. Много убивать. Мы оставаться это место, они оставаться то место, враги – нет. Убивать – нет. Это место – наша земля. То место – их земля. Сражаться за пищу – нет.
– Пикты пытаются украсть землю у немедийцев, – сказал я.
Гл'ерф посмотрел на меня, наморщил нос, почесал под левым коленом правой ногой, взъерошил густую седую гриву, посмотрел на меня и пожал плечами.
– Другие прийти место волка-брата, земля волка-брата, Ми-Го помогать. Другие прийти наша земля, волки-братья помогать. Пикты наш брат – нет. Пикты наш род – нет. Неме-дийцы наш брат или род – нет.
– Тогда я должен идти к ним, ибо я из их рода.
– Ты Ми-Го, Гл'да. Твои волосы только немного темнее и не так густы. Ты пришел к Ми-Го, мы братья тебе. Клу'до любит тебя – может родить тебе дитя.
В последнем я сомневался. Покачав головой, я вздохнул и покинул гостеприимных Ми-Го.
Спустившись с гор, я прошел пограничные владения короля Джарпура без каких-либо происшествий, если не считать одной небольшой стычки, в результате которой я достиг границ Немедии в одежде и с оружием: в синей шерстяной накидке, со щитом с зубцами по краям и слишком маленькой для моей крупной ладони ручкой, а также с неплохой секирой в форме серпа. Меня остановил патруль из шести немедийских солдат, и в их сопровождении я двинулся дальше. Секиру мне позволили оставить. Похоже, им казалось, что они меня «задержали» и что я под арестом. Я не стал никого разубеждать и воспринимал немедийских воинов, как свой эскорт.
На расстоянии лиги от возвышавшихся впереди стен Бельверуса мы встретили группу вооруженных и богато одетых немедийских всадников. Среди них был Хьялмар. Я не стал ничего говорить о его наряде, но сам услышал множество удивленных возгласов по поводу того, что я жив. Я узнал, что старый монарх скончался – не с помощью ли стигийца? – и что в Бельверусе теперь правит Ушилон.
Вскоре Хьялмар и я оказались в просторном черно-красном павильоне, принадлежавшем Гараку, который был командующим не-медийским войском, а заодно и моим тестем. Гарак встретил меня словами: «Гор… ты жив?», и я понял, что отец Шанары почти ничего не знал о событиях той предательской ночи месяц назад. Когда он сообщил, что ему рассказали, будто мы с его старшим сыном не на шутку поссорились из-за Шанары и что Ташако убил меня, я ошеломленно уставился на него.
– И ты в это поверил?
– Нет. – Пожал плечами Гарак. – Но ты исчез, и я отправил свою дочь ради ее же безопасности на северо-восток. Мне не за что любить тебя, ванир. Я решил, что вы с Ташако и в самом деле повздорили и что тебя убили. Меня не волновало, как именно это произошло. Новый советник короля мне не по душе, хотя обычно я не обращаю внимания на этих странных зловещих стигийцев. Однако он умный человек, к тому же маг и, когда он подтвердил слова короля и Ташако, я не стал спорить. – Гарак пристально посмотрел мне в глаза. – Для меня это не имело большого значения, Гор из Ванахейма.
– Зато для меня имело! – перебил его Хьялмар.
Гарак кивнул:
– Естественно. А также для тех айсирских и ванирских воинов, которых вы привели с собой. Я посвятил Хьялмара в некоторые детали командования армией, а также в тайны власти и могущества королевства, так что теперь он лучше понимает, что такое политика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70