«dio, che cosa divina!» и пот
ом через две строки: «diavolo, che divina cosa!»
Боже, какая божественаая вещь! Ц Дьявол, ка
кая божественаая вещь!
, в чем состояла почти вся художественная оценка и критика, обращав
ший остальной разговор на броколи и артишоки, любимый свой предмет, знав
ший очень хорошо, в какое время лучше телятина, с какого месяца нужно начи
нать есть козленка, любивший обо всем этом поболтать на улице, встретясь
с приятелем, другим аббатом, обтягивавший весьма ловко полные икры свои
в шелковые черные чулки, прежде запихнувши под них шерстяные, чистивший
себя регулярно один раз в месяц лекарством olio di ricino
Касторовое масло.
в чашке кофию и полневший с каждым днем и часом, как полнеют все абб
аты. Натурально, что молодой князь узнал немного под таким началом. Узнал
он только, что латинский язык есть отец италиянского, что монсиньоры быв
ают трех родов Ц одни в черных чулках, другие в лиловых, а третьи такие, ко
торые бывают почти то же, что кардиналы; узнал несколько писем Пиетра Бем
бо к тогдашним кардиналам, большею частью поздравительных; узнал хорошо
улицу Корсо, по которой ходил прогуливаться с аббатом, да виллу Боргезе, д
а две-три лавки, перед которыми останавливался аббат для закупки бумаги,
перьев и нюхательного табаку, да аптеку, где брал он свое olio di ricino. В этом заклю
чался весь горизонт сведений воспитанника. О других землях и государств
ах аббат намекнул в каких-то неясных и нетвердых чертах: что есть земля Фр
анция, богатая земля, что англичане Ц хорошие купцы и любят ездить, что не
мцы Ц пьяницы, и что на севере есть варварская земля Московия, где бывают
такие жестокие морозы, от которых может лопнуть мозг человеческий. Далее
сих сведений воспитанник вероятно бы не узнал, достигнув до 25-летнего св
оего возраста, еслиб старому князю не пришла вдруг в голову идея перемен
ить старую методу воспитанья и дать сыну образование европейское, что мо
жно было отчасти приписать влиянию какой-то французской дамы, на котору
ю он с недавнего времени стал наводить беспрестанно лорнет на всех театр
ах и гуляньях, засовывая поминутно свой подбородок в огромный белый жабо
и поправляя черный локон на парике. Молодой князь был отправлен в Лукку, в
университет. Там, во время шестилетнего его пребыванья, развернулась ег
о живая италиянская природа, дремавшая под скучным надзором аббата. В юн
оше оказалась душа, жадная наслаждений избранных, и наблюдательный ум. И
талиянский университет, где наука влачилась, скрытая в черствых схоласт
ических образах, не удовлетворял новой молодежи, которая уже слышала уры
вками о ней живые намеки, перелетавшие через Альпы. Французское влияние
становилось заметно в Верхней Италии: оно заносилось туда вместе с модам
и, виньетками, водевилями и напряженными произведениями необузданной ф
ранцузской музы, чудовищной, горячей, но местами не без признаков талант
а. Сильное политическое движение в журналах с июльской революции отозва
лось и здесь. Мечтали о возвращении погибшей италиянской славы, с негодо
ванием глядели на ненавистный белый мундир австрийского солдата. Но ита
лиянская природа, любительница покойных наслаждений, не вспыхнула восс
танием, над которым не позадумался бы француз; всё окончилось только неп
реодолимым желанием побывать в заальпийской, в настоящей Европе. Вечное
ее движение и блеск заманчиво мелькали вдали. Там была новость, противуп
оложность ветхости италиянской, там начиналось XIX столетие, европейская
жизнь. Сильно порывалась туда душа молодого князя, чая приключений и све
та, и всякой раз тяжелое чувство грусти его осеняло, когда он видел соверш
енную к тому невозможность: ему был известен непреклонный деспотизм ста
рого князя, с которым было не под силу ладить, Ц как вдруг получил он от не
го письмо, в котором предписано было ему ехать в Париж, окончить ученье в т
амошнем университете, и дождаться в Лукке только приезда дяди, с тем чтоб
ы отправиться с ним вместе. Молодой князь прыгнул от радости, перецелова
л всех своих друзей, угостил всех в загородной остерии и через две недели
был уже в дороге, с сердцем, готовым встретить радостным биением всякой п
редмет. Когда переехали Симплон, приятная мысль пробежала в голове его: о
н на другой стороне, он в Европе! Дикое безобразие швейцарских гор, громоз
дившихся без перспективы, без легких далей, несколько ужаснуло его взор,
приученный к высокоспокойной нежащей красоте италиянской природы. Но о
н просветлел вдруг при виде европейских городов, великолепных светлых г
остиниц, удобств, расставленных всякому путешественнику, располагающе
муся как дома. Щеголеватая чистота, блеск Ц всё было ему ново. В немецких
городах несколько поразил его странный склад тела немцев, лишенный стро
йного согласия красоты, чувство которой зарождено уже в груди италиянца
; немецкий язык также поразил неприятно его музыкальное ухо. Но перед ним
была уже французская граница, сердце его дрогнуло. Порхающие звуки европ
ейского модного языка, лаская, облобызали слух его. Он с тайным удовольст
вием ловил скользящий шелест их, который уже в Италии казался ему чем-то в
озвышенным, очищенным от всех судорожных движений, какими сопровождают
ся сильные языки полуденных народов, не умеющих держать себя в границах.
Еще большее впечатление произвел на него особый род женщин Ц легких, по
рхающих. Его поразило это улетучившееся существо с едва вызначавшимися
легкими формами, с маленькой ножкой, с тоненьким воздушным станом, с отве
тным огнем во взорах и легкими, почти невыговаривающимися речами.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3