Дня через три-четыре разбойник собрал их в путь. Вдруг совершенно неожиданно появилась великая царская рать. Всю семью сейчас же схватили, связали, и трое начальников остались за ними смотреть. Вот уже казнили отца жены и дошли до Чжоу. Чжоу уже обрек себя, решив, что жизни ему больше не видать, как один из начальников, всмотревшись в него, спросил:
– Это уж не Чжоу ли, как вас там?
Оказывается, это солдат Фу. Он за свои военные заслуги был произведен в помощники воеводы.
– Вот что, – сказал он, обращаясь к своим товарищам, – это известный ученый, человек из видной семьи и мой земляк. Разве он может быть разбойником?
Сняли путы. Фу спросил, откуда Чжоу идет.
– Да вот, – солгал Чжоу, – ходил к цянскому судье, женился там и шел домой, как вдруг по дороге попал в разбойничье гнездо… Счастье мое, что вы изволили меня выручить. Такое это великодушие с вашей стороны, что, право, мне кажется, будто надо мною – второе небо… Только вот в чем дело: семью мою со мной разьединили. Позвольте мне воспользоваться вашей властью, чтобы снова сделать черепицу целою … сделать черепицу целою – дать кое-как собраться вместе, чтобы жить по-прежнему, хотя бы и по-мещански («человек благородный предпочитает быть разбитым бриллиантом, чем целой черепицей»).

.
Фу велел выставить перед ним всех забранных и предоставил ему самому опознавать и взять, кого надо. Затем угостил его вином и обедом, дал ему на дорогу денег и сказал:
– Тогда, помните, вы оказали мне щедрое внимание, «разняв свою тройку» … «разняв свою тройку». – Имеется в виду: разрознить тройку, дав своего коня; намек на рассказ о Конфуции, сделавшем это из вежливости.

. Я ни на минуту ни днем, ни ночью об этом не забывал. Только, пока мы тут расправляемся с разбойниками, мне недосуг оказать подобающую вам честь, так что вот, пожалуйста, возьмите этих двух коней да лан пятьдесят серебра, и я рад помочь вам продолжать обратный путь на север.
Ко всему этому он присоединил еще двух конных солдат с доверительной стрелой Доверительная стрела – приказ военачальника о свободном пропуске.

, велев им охранять Чжоу.
По дороге жена сказала мужу так:
– Мой глупый отец не послушался чистосердечных советов, и вот мать из-за него умерла, а ведь я давно знала, что сегодняшний день наступит! И если я доселе краду свои утра и вечера … краду свои утра и вечера – то есть не умерла от стыда, как нужно было бы, предвкушая то, что знала покойная мать.

, то только потому, что в детстве мне обещал физиогном, что в свое время я смогу прибрать, как следует, родительские кости. Можно будет, кстати, отрыть клад, который я закопала в земли, – там крупные слитки серебра, и на них выкупить отцовские кости. Что останется, мы возьмем с собой: хватит устроиться!
Чжоу велел конным стражникам подождать у дороги, а сам с женой пошел на их старое жилье. Оно было уже превращено в пепел. Чжоу достал свой привесный нож, проковырял в золе этак с фут и действительно нашел там серебро. Сгребли его, положили в мешок и пошли обратно. Дали сотню лан конным стражникам, чтобы те похоронили труп старика, а между тем жена повела Чжоу поклониться могиле матери.
Наконец поехали дальше. Добравшись до чжилийской границы, щедро одарили стражников и отпустили их.
Видя, что Чжоу долго не возвращается, слуги в доме решили, что он погиб, и давай расхватывать, что полюбилось из имущества, ни с чем не считаясь. Растащили все запасы хлеба, материи, утварь, мебель, все до нитки. Услыхав теперь, что хозяин вернулся, они сильно переполошились и стремглав разбежались. Остались только старая нянька, служанка и старик слуга.
Чжоу, уйдя от смерти и найдя жизнь, не стал никого преследовать. Пошел проведать Лю, но куда тот делся, никто не знал. Молодая прибрала к своим рукам дом почище любого мужчины. Она выбирала из слуг тех, кто почестнее и поусерднее, давала им деньги в оборот и брала с них умеренные проценты. Бывало, эти торговцы усядутся под крышей отчитываться, а она, спустив штору … спустив штору – не показываясь посторонним.

, сидит и слушает. Стоит лишь неверно положить на счетах хоть костяшку, как она указывает на ошибку. Никто не смел обмануть ее – ни из домашних, ни из посторонних.
Через несколько лет таких сотрудников-купцов было уже с сотню, а в доме лежали сотни тысяч серебра. Послали людей перенести родительские кости. Устроили роскошные похороны.
Рассказчик-автор прибавил тут следующее:
Лунного Старца можно подкупить, можно ему придать! Тогда ничего странного в том, что сваха у нас – то же, что рыночный скупщик.
А вот, смотрите: разбойник – а какую имел дочь! Сказано Сказано… – в классической книге конфуцианской истории («Чуньцго»).

, что «на горке-холме не бывает ни сосен, ни кедров». Но это слова жалкого человека.
Раз это неверно даже применительно к девушке и женщине, то что сказать о тех … что сказать о тех… – то есть о наших экзаменаторах, которые ставят неправильные отметки на экзаменах и проваливают… таких, как сам Ляо Чжай.

, кто стремится угадать ученого государственного деятеля, признанного всем миром?!

ЦЯОНЯН И ЕЕ ЛЮБОВНИК

В Гуандуне жил потомок чиновной знати, некий Фу. Когда ему перевалило за шестьдесят, у него родился сын, названный им Лянь. Мальчик был чрезвычайно толковый, но кастрат от природы, и в семнадцать лет у него в тайном месте было еле-еле – с тутовый червяк. Об этом по слухам знали не только поблизости, но и дальние жители, и никто не хотел выдавать за него дочь. Старик уже решил, что ему судьба остаться без продолжения рода, тужил, горевал дни и ночи… Однако положение было безвыходное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152