– Не было, – отвечал правитель.
Дело в том, что в ту пору с чинопроизводством было строго, и поэтому как высокие чины, так и мелкие служащие скрывали случаи грабежа, так что о грабежах с убийством молчали даже потерпевшие от них, не смея никому ничего сказать. Генерал, заняв помещение в гостинице, велел одному из домашних слуг расспросить вокруг поподробнее.
Оказалось, что действительно в городе одна богатая семья подверглась нападению дюжих грабителей, которые замучили жертвы каленым железом насмерть.
Генерал велел позвать к себе сына этой семьи и стал расспрашивать о том, как все это случилось. Сын потерпевших упорно не признавал грабежа.
– Я, видишь ли, – сказал тогда генерал, – уже подумал о тебе и поймал здесь крупных грабителей. Ничего иного у меня и в мыслях нет.
Тогда сын упал генералу в ноги и стал слезно умолять о разрешении ему смыть обиду за погибших.
Генерал въехал в город и направился к правителю для свидания с ним. После этого отрядили сильных служителей, и те ранним утром прямо направились в указанный им сельский дом, где и захватили восемь человек. При первом же допросе все сознались в грабеже.
– А кто ж у вас был больной женщиной? – поинтересовался генерал.
Разбойники показали, что в ту самую ночь они были в притоне разврата, где и уговорились с одной из девиц, что они положат серебро на кровать, а она будет его держать в охапке вплоть до прибытия в гнездо. Там и поделили.
Все выражали свое восхищение сверхчеловеческою прозорливостью генерала.
– Как только вы могли все это дознать? – поинтересовался кто-то.
– Это очень легко было уразуметь, – ответил генерал, – да только люди не обращали внимания. Подумайте: ну как могло статься, чтобы молодая женщина, лежа на постели, позволяла кому-либо запускать руку под одеяло? Потом, они шли, переменяя плечи. Значит, было очень тяжело. Затем они, скрещивая руки … скрещивая руки – то есть не отнимая рук.

, берегли ношу. Значит, там что-то было. Наконец, если прибывает больная женщина, лежащая в беспамятстве, то уж обязательно найдется женщина же для ее встречи у самых ворот. А видны были только мужчины, которые притом же ни звуком не выказали ни тревоги, ни интереса. Вот почему я с уверенностью знал, что это грабители.

КАК ОН РЕШИЛ ДЕЛО

На запад от уездного города был горный хутор. Один торговец был кем-то убит на дороге, а через ночь покончила с собой его жена. Брат торговца пошел с жалобой к судье, которым в это время в Цзычуани был Би Ичжи. Судья лично явился на место для освидетельствования и, увидев, что в холщовой обертке было еще цяней пять серебра и что она лежит у поясницы убитого, как и лежала, понял, что убийство совершено не из-за денег.
Велел схватить соседей и старост из двух ближних деревень и допросил их, но нитей было чрезвычайно мало. Не стал их бить, а отпустил по домам. Велел лишь понятым внимательно присматриваться и делать ему доклады о своих наблюдениях раз в десять дней.
Дальше этого не пошел.
Так прошло, пожалуй, полгода. Дело стало понемногу затушевываться и внимание к нему слабеть. Брат торговца, раздосадованный мягкостью и снисходительностью достопочтенного Би, поднялся к нему в канцелярию и стал буйствовать. Би разгневался.
– Послушай, ты, – закричал он, – раз ты сам не можешь в точности указать мне на виновника этого преступления, то как же ты хочешь, чтобы я надел на честных людей орудие пытки?
Накричав на него, прогнал прочь. Брату убитого жаловаться далее было некому. Полный ярости, он бросился теперь хоронить сноху … бросился теперь хоронить. – Китайский обычай не требует немедленных похорон.

…
Однажды, когда должно было разбираться дело арестованных податных недоимщиков, в залу суда ввели несколько человек. Среди них оказался один, некий Чжоу Чэн, который, боясь наказания, попросил слова и заявил, что у него на покрытие недоимки средств, пожалуй, хватит. С этими словами он снял с пояса мешочек с серебром, подал его, стоя на коленях, правителю и просил проверить. Тот проверил.
– А из какой ты деревни? – поинтересовался Би.
– Из такой-то, – отвечал подсудимый.
– А от Западных Скал твоя деревня далеко?
– Да ли пять-шесть будет!
– А какое к тебе отношение имел убитый в прошлом году торговец такой-то?
– Такого не знал.
Правитель сделал гневное лицо.
– Ты убил его, а говоришь, что не знал! Это еще что?
Чжоу решительно отрицал и спорил с правителем, но тот не стал слушать, а велел покрепче зажать его в колодку, и действительно, Чжоу в преступлении сознался.
Дело, оказывается, было так. Жена торговца, урожденная Ван, собралась навестить родственников. Но у нее не оказалось головных украшений и больших булавок для закалывания волос. Ей было совестно показаться без этого в люди, и она все время приставала к мужу, чтобы тот занял булавку у соседа, но муж не соглашался это сделать. Тогда она заняла сама и, обращаясь с булавкой, как с крупной драгоценностью, на обратном пути сняла ее и завернула в мешочек, который сунула себе в рукав.
Дома она хватилась, стала искать – булавка пропала. Сказать мужу не посмела. Возместить соседке стоимость не могла. От досады хотела покончить с собой.
Как раз в этот день Чжоу нашел булавку и, узнав, что ее обронила жена торговца, укараулил, когда муж ее в куда-то ушел, перелез ночью через стену с тем, чтобы, предъявив ей булавку, потребовать соития.
В это время стояли жары… Было парно и душно… Ван лежала во дворе. Чжоу подобрался к ней и стал блудить. Ван проснулась и громко закричала. Чжоу быстро усмирил ее, отдав мешочек и предъявив булавку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152