Потом поедем к стоматологу. Держи анальгин.
– Я только что выпила аж две таблетки…
– Значит, подожди.
Рената отошла и села на деревянную скамейку под фикусом. Сложа руки за спиной, телохранитель встал поодаль, изучая ленивым взглядом достопримечательности заведения и видимую из окна панораму.
Рената, ритмично раскачиваясь вперед-назад, растирала щеку пальцами. Можно подумать, эти манипуляции могли облегчить боль.
Саша был спокойным и бесстрастным. Он равнодушно посматривал на проходящих людей и насторожился только два раза: первый – когда к Ренате приблизился какой-то парень сказать, что занял очередь за нею, и второй – когда солидная дама в шелковом сиреневом платочке попросила её подержать младенца и приглядеть за старшим ребенком. Рената согласилась. Толпа развозмущалась, что женщина заставляет всех ждать, и она суетливо (к ее дебелой фигуре это никак не шло) закудахтала:
– Спасибочки вам! Ой, спасибо! Дай вам бог! Я вас не задержу, мне в Курск позвонить, на пару слов…
Рената подняла на неё затуманенные болью глаза. Дама так оправдывалась, словно звони она не в Курск, а в другое место, в какой-нибудь Комсомольск-на-Амуре, то было бы гораздо дольше.
– Идите, я посижу с ними. Мне еще долго, – страдальческим голосом ответила девушка, прижимая к себе замотанного в несколько пеленок и одеял младшего.
Дама побежала к кабине. Подросток послушно вскарабкался на скамейку возле Ренаты и притих. Младенец забарахтался, сморщился, поднатужился, вытянул ручонку, состроил девушке рожицу и попытался прихватить неловкими пальчиками ее подбородок. Рената подумала, что же она будет делать, если это чадо сейчас раскричится, обнаружив, что лежит на руках у чужой тетки, и перевела взгляд на телохранителя. Тот был непроницаем, как лермонтовский утес, и даже не смотрел в их сторону.
Малыш загулил, а его брат «обрадовал» Ренату, сказав, что он, наверное, уже мокрый. «Только бы он не заревел», – подумала она и снова покосилась на Сашу. Оказалось, что, пока Рената не видела, телохранитель все-таки наблюдал за нею. Девушка улыбнулась ему, но зуб заболел с новой силой.
Дама вскоре вернулась и рассыпалась в благодарностях. Чувствуя непонятное сожаление, смешанное с облегчением и зубной болью, Рената вернула ей её потомков.
Затем к Ренате пристала цыганка. Саша молча, но вразумительно подошел к ней, чтобы оттеснить от подопечной, но девушка махнула рукой:
– Саш, ладно! Хуже все равно не будет.
Он пожал плечами, но назад не ушел. Цыганка залопотала что-то о том, какая Рената хорошая и что она ей «всю правду скажет».
– Лучше зуб заговорите, – ответила девушка. – Саша, дай ей денег.
Цыганка, не прекращая болтать, стала вертеться вокруг Ренаты. Сложив руки на груди, телохранитель терпеливо ждал.
– Ну что, золотая, легче? – время от времени справлялась она.
Наконец Ренате и в самом деле стало казаться, что боль отступила. Цыганка не уходила:
– Одинокая ты, моя золотая. Я без денег тебе погадаю, дай ручку! Всю правду скажу, а если где совру – прогони…
Цыганка была не старая. Скорее – неопределенного возраста. И не грязная, даже в каком-то смысле опрятная, похожая на тех, из романтического «Возвращения Будулая». Саша не вмешивался.
– Был у тебя король трефовый, красавец из красавцев.
Бросила ты его, моя золотая, и правильно сделала: не пара он тебе был. А пары у тебя нет и никогда не будет – одинокая ты, не обижайся… – тут она повернулась к телохранителю:
– А ну, дай мне и твою руку!
– Дай, – усмехнулась Рената. – Все равно делать нечего.
Может, хоть ты из нас двоих окажешься счастливым…
Саша протянул цыганке полузажившую ладонь и сжал губы.
– Ой, сокол ты мой ясный, жизнь у тебя тяжелая!
– Ну вот… – прокомментировала Рената и хмыкнула.
– Не верит мне золотая… А оно и по глазам видно, что тяжелая. Нет тебе покоя во веки вечные. Родину ты потерял, себя не нашел… Хорошая у тебя рука, да вот только как и у нее, золотой моей красавицы, одинокая…
– Встретились два одиночества… – вставила «золотая красавица», а Саша по-прежнему молчал, не выражая ни единой эмоции.
– Не встретились вы, мои хорошие. Вместе вы, а порознь.
Судьба у вас такая. И друг другу вы не пара, и пары для вас нет.
– Это вы все о прошлом, – сказала Рената. – А в будущем что же – опять ничего приличного?
– Я не о прошлом, моя золотая. Я о том, что всегда было, есть и, если ты ничего не сделаешь, то и будет…
– А что я должна такого сделать, чтобы уйти от судьбы?
– Тебе лучше знать, рыбонька моя золотая… Человек, когда он один на этом свете, либо душой лучше станет, либо не вынесет одиночества… И другими вы будете, когда ваше одиночество вас очистит. Вместе будете. Рука его так говорит. И твоя, золотая… – тут она увидела, что Рената хочет дать ей еще денег, и оттолкнула ее ладонь от себя:
– Говорила же, что денег за это не возьму! Думаешь, моя золотая, что мы все лишь бы обмануть? На этом не разживешься. На чужой беде счастья не выстроишь. Не отчаивайся, моя дорогая. Может, рядом пара твоя, да только ты ее пока не видишь? А спутник твой – видит, да толку ему от этого… Ну, все, моя золотая, пора мне…
И цыганка отправилась приставать к другим, но увидела в дверях милиционера и поспешила убраться.
– Скоро наша очередь, – сообщил Саша будничным голосом.
– А зуб она мне почти заговорила!
Он молча опустил глаза.
Когда подошел их черед, Рената быстро набрала номер и услышала характерные нудные гудки.
– Он уехал. Трефовый король в поисках пиковой дамы. Он всегда в поисках: скоро тридцатник стукнет, а пубертатный период никак не проходит… – девушка повесила трубку и устало посмотрела на Сашу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81