ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– крякнув от удовольствия, определил казак, доброволец с Волыни. – После такого угощения, товарищ адъютант, я согласный обратно часок отдежурить…
– Ишь, какой ласый!.. Это, брат, энзе. Только для особых обстоятельств. Соображай – сало и то кипятком сдабривали…
Там, снаружи, вокруг состава уже совершала строгий обход очередная пара караульных. Ночь застала комкора и его спутников у входного семафора станции Попельня. Ни два мощных паровоза «С», ни фастовский снегоочиститель, даже с помощью станционных рабочих, притащивших лопаты и для пассажиров состава, ничего не могли сделать. Примаков с трудом добрался до станционного телеграфа, а посланный начальником станции человек должен был привести из ближайших сел людей для расчистки пути. Снега навалило в рост человека.
Примаков уже не надеялся поговорить с Казатином. Отяжелевшие от наледи и снега провода обвисли и чуть ли не касались верхушек краснотала, высаженного вдоль полосы отчуждения. Но связь работала, и разговор состоялся.
Военный комендант Казатина заверил начальника боеучастка Подолии, что помощь к рассвету поспеет… Примаков с вечера еще объявил всем, что поблизости обнаружена банда какого-то Лозы.
Всю ночь, сменяя друг друга по команде караульного начальника Пилипенко, хорошо вооруженные спутники комкора, включая и его самого, охраняли подходы к застрявшему в глубоких снегах составу. На рассвете уже пришла очередь паре – Карбованый, Шкляр. Заготовитель долго отнекивался: мол, он давно не держал винтовки в руках… Он к тому же близорукий… Он свою долю внес – дал сала…
Тут возмутился смененный Полещук:
– Сахару – так два куска, а переспать – кровать узка! Ехать – так с нами, а на пост – дядя…
Бородач, прежде чем покинуть помещение, солдатским своим ремнем туго-натуго затянул полосатый чувал. Люди, утомленные долгим ожиданием на вокзалах и нудной ездой, спали крепко. Улашенко, утолив жажду студеной водой, бросил в лицо заготовителю:
– Чего колдуешь? Тот, кто не верит себе, не верит людям… А еще партийный!..
Чем сильнее светлели затянутые льдом окна, тем гуще становился храп в салоне. Крепко спал и комкор в своем купе. Вот-вот должны были появиться рабочие с лопатами, а также летучка, обещанная военным комендантом Казатина. Это был и самый удобный час для бандитских вылазок. Но вот пришло время смены. Снаряженные начальником караула, ушли на пост очередные постовые. Пилипенко, вернувшись с улицы с отдежурившей сменой, уже взялся за бутыль. Пока заготовитель проверял завязки и контрзавязки полосатого чувала, Карбованый с красным от стужи лицом что-то нашептывал адъютанту.
Угостив постовых, Пилипенко направился в купе комкора.
Вскоре оттуда появился Примаков – свежепобритый, умытый, подтянутый. Подозвал к себе заготовителя. Попросил предъявить партийный билет, показанный им накануне во время посадки в вагон. Шкляр покачал головой – надо скинуть сто одежек, чтобы добраться до него. А комкор заявил: он не торопится и согласен ждать. И после этого заготовитель долго упирался.
– Не покажете билета – высадим, – строго отчеканил Примаков.
Вот тогда, поняв, что тут не до шуток, смененный постовой стал рыться в карманах шинели, в тайниках тулупчика, за пазухой. Вытаращив глаза, он развел руками:
– Потерял… Нет, о боже, украли… Да, да, украли. Уперли партбилет…
Уже послышались голоса проснувшихся казаков:
– Голодной куме – просо на уме… Сало у него крадут, а теперь и партбилет сворован… Взяли чудака в поезд себе на лихо… Ну и тип! А бороду его еще никто не слямзил?
– Товарищ комкор! – заявил твердо Карбованый. – Никто у него ничего не крал. Нехай зря не сучит языком. Пошлите со мной человека и его самого, этого субчика. Пока я отошел на секунду, он и сунул что-то в снег под шпалу…
Вскоре все выяснилось. Достать спрятанное заставили самого Шкляра. Вместе с партийным билетом он извлек из тайника и солидную пачку ассигнаций. Командиру корпуса с трудом удалось навести порядок в вагоне. Люди подходили к бородачу, трясли кулаками, возмущались, стыдили его.
– Изменник, предатель, барбос! – кричал Полещук. – Такой и винтовку кинет… За это на фронте одна плата – пуля!
– И здесь фронт, – донеслось от окна.
– Это, товарищи, похлеще обрезания, похлеще разбитого буфета, – добавил Карбованый. – Давайте сделаем по его же заповеди – спустим с него шкуру. От холки до самых пяток.
С вытянутым и побелевшим лицом, заготовитель кинулся к мешку, распутал трясущимися руками его сложные завязки, схватил чувал и вытряхнул из него все содержимое.
– Ешьте, хлопцы… задаром… Мне что… Не жаль… Так я же хотел по-лучшему…
Но тут пуще возмутились червонцы.
– Приплати, не дотронусь до твоего сала, – отрезал казак, ездивший на побывку в Донбасс.
– Давись своей свининой… Сам свинья, – поддержал шахтерского парня Улашенко.
– Так пощадите, товарищи… Ну, вышла ошибка…
Примаков поднял руку. Постепенно улеглась кутерьма.
Комкор спросил заготовителя:
– Как вы удержались в партии? Ведь недавно прошла чистка.
– Я вступал после чистки… Принимали меня железнодорожники…
– Видать, поторопились казатинцы… На фронте случалось – принимали товарищей политически неграмотных, но политически честных. А у вас, видать, ни одного нет, ни другого…
– Шлепнуть его по законам военного времени! – снова заволновались червонные казаки. – Теперь видно – не стал бы он стрелять в бандюков…
– Вот и получается: сахару – так два куска… – добавил Пилипенко.
– Это не фронт… – Примаков поднял руку, улегся шум. – И нет здесь крысиных тигров, которых очень уж вы напоминаете… Билет ваш, как член губкома, кладу к себе в карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Ишь, какой ласый!.. Это, брат, энзе. Только для особых обстоятельств. Соображай – сало и то кипятком сдабривали…
Там, снаружи, вокруг состава уже совершала строгий обход очередная пара караульных. Ночь застала комкора и его спутников у входного семафора станции Попельня. Ни два мощных паровоза «С», ни фастовский снегоочиститель, даже с помощью станционных рабочих, притащивших лопаты и для пассажиров состава, ничего не могли сделать. Примаков с трудом добрался до станционного телеграфа, а посланный начальником станции человек должен был привести из ближайших сел людей для расчистки пути. Снега навалило в рост человека.
Примаков уже не надеялся поговорить с Казатином. Отяжелевшие от наледи и снега провода обвисли и чуть ли не касались верхушек краснотала, высаженного вдоль полосы отчуждения. Но связь работала, и разговор состоялся.
Военный комендант Казатина заверил начальника боеучастка Подолии, что помощь к рассвету поспеет… Примаков с вечера еще объявил всем, что поблизости обнаружена банда какого-то Лозы.
Всю ночь, сменяя друг друга по команде караульного начальника Пилипенко, хорошо вооруженные спутники комкора, включая и его самого, охраняли подходы к застрявшему в глубоких снегах составу. На рассвете уже пришла очередь паре – Карбованый, Шкляр. Заготовитель долго отнекивался: мол, он давно не держал винтовки в руках… Он к тому же близорукий… Он свою долю внес – дал сала…
Тут возмутился смененный Полещук:
– Сахару – так два куска, а переспать – кровать узка! Ехать – так с нами, а на пост – дядя…
Бородач, прежде чем покинуть помещение, солдатским своим ремнем туго-натуго затянул полосатый чувал. Люди, утомленные долгим ожиданием на вокзалах и нудной ездой, спали крепко. Улашенко, утолив жажду студеной водой, бросил в лицо заготовителю:
– Чего колдуешь? Тот, кто не верит себе, не верит людям… А еще партийный!..
Чем сильнее светлели затянутые льдом окна, тем гуще становился храп в салоне. Крепко спал и комкор в своем купе. Вот-вот должны были появиться рабочие с лопатами, а также летучка, обещанная военным комендантом Казатина. Это был и самый удобный час для бандитских вылазок. Но вот пришло время смены. Снаряженные начальником караула, ушли на пост очередные постовые. Пилипенко, вернувшись с улицы с отдежурившей сменой, уже взялся за бутыль. Пока заготовитель проверял завязки и контрзавязки полосатого чувала, Карбованый с красным от стужи лицом что-то нашептывал адъютанту.
Угостив постовых, Пилипенко направился в купе комкора.
Вскоре оттуда появился Примаков – свежепобритый, умытый, подтянутый. Подозвал к себе заготовителя. Попросил предъявить партийный билет, показанный им накануне во время посадки в вагон. Шкляр покачал головой – надо скинуть сто одежек, чтобы добраться до него. А комкор заявил: он не торопится и согласен ждать. И после этого заготовитель долго упирался.
– Не покажете билета – высадим, – строго отчеканил Примаков.
Вот тогда, поняв, что тут не до шуток, смененный постовой стал рыться в карманах шинели, в тайниках тулупчика, за пазухой. Вытаращив глаза, он развел руками:
– Потерял… Нет, о боже, украли… Да, да, украли. Уперли партбилет…
Уже послышались голоса проснувшихся казаков:
– Голодной куме – просо на уме… Сало у него крадут, а теперь и партбилет сворован… Взяли чудака в поезд себе на лихо… Ну и тип! А бороду его еще никто не слямзил?
– Товарищ комкор! – заявил твердо Карбованый. – Никто у него ничего не крал. Нехай зря не сучит языком. Пошлите со мной человека и его самого, этого субчика. Пока я отошел на секунду, он и сунул что-то в снег под шпалу…
Вскоре все выяснилось. Достать спрятанное заставили самого Шкляра. Вместе с партийным билетом он извлек из тайника и солидную пачку ассигнаций. Командиру корпуса с трудом удалось навести порядок в вагоне. Люди подходили к бородачу, трясли кулаками, возмущались, стыдили его.
– Изменник, предатель, барбос! – кричал Полещук. – Такой и винтовку кинет… За это на фронте одна плата – пуля!
– И здесь фронт, – донеслось от окна.
– Это, товарищи, похлеще обрезания, похлеще разбитого буфета, – добавил Карбованый. – Давайте сделаем по его же заповеди – спустим с него шкуру. От холки до самых пяток.
С вытянутым и побелевшим лицом, заготовитель кинулся к мешку, распутал трясущимися руками его сложные завязки, схватил чувал и вытряхнул из него все содержимое.
– Ешьте, хлопцы… задаром… Мне что… Не жаль… Так я же хотел по-лучшему…
Но тут пуще возмутились червонцы.
– Приплати, не дотронусь до твоего сала, – отрезал казак, ездивший на побывку в Донбасс.
– Давись своей свининой… Сам свинья, – поддержал шахтерского парня Улашенко.
– Так пощадите, товарищи… Ну, вышла ошибка…
Примаков поднял руку. Постепенно улеглась кутерьма.
Комкор спросил заготовителя:
– Как вы удержались в партии? Ведь недавно прошла чистка.
– Я вступал после чистки… Принимали меня железнодорожники…
– Видать, поторопились казатинцы… На фронте случалось – принимали товарищей политически неграмотных, но политически честных. А у вас, видать, ни одного нет, ни другого…
– Шлепнуть его по законам военного времени! – снова заволновались червонные казаки. – Теперь видно – не стал бы он стрелять в бандюков…
– Вот и получается: сахару – так два куска… – добавил Пилипенко.
– Это не фронт… – Примаков поднял руку, улегся шум. – И нет здесь крысиных тигров, которых очень уж вы напоминаете… Билет ваш, как член губкома, кладу к себе в карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66