..
Он остановился, переводя дух, внимательно посмотрел на окружающих и начал снова, но уже другим, каким-то отчеканенно-металлическим голосом:
- А кто на все это по разным причинам, в смысле партийных убеждений или в смысле чего другого, не согласен, так пусть он ничего не отвечает, а встанет сейчас и уйдет, чтобы потом не было поздно.
Он остановился, и сквозь его голос проскользнула угрожающая, резкая нотка. Он не сказал больше ничего.
- Всю программу изложил, - заметил Бекмешев, стараясь сгладить слегка резкость, с которой встретил вновь прибывших Лбов.
Демон удивленно стянул брови. Гром молчал. Змей выставил одно ухо вперед и слушал, чуть-чуть улыбаясь, и улыбка у него была вкрадчивая, непонятная, так что каждый мог ее понять по-своему.
Только Фома снял очки, вытер спокойно стекла и сказал отдуваясь, но совершенно просто:
- Уф... ну, милый, и завернул же ты... Только надо же все как-нибудь согласовать, чтобы все это не слишком уж разбойно выходило.
Но что и с чем согласовать, он не договорил, потому что невдалеке заревела сирена проходящего парохода, и шальное эхо долго и неугомонно неслось по лесу.
Пошли к лбовской землянке. Кроме Стольникова, там было еще двое ребят. Уселись у костра, над которым варился котел с мясом, и стали знакомиться.
- Я пить хочу, - сказал Змей.
- И я, - добавил Гром.
- Пойдем, - проговорил Лбов, - я тоже хочу. Входи в землянку, там ведро.
Распахнули дверь, первым вошел Гром. Он пил долго, молча, потом подал ковш Демону и хотел выйти, но взгляд его упал на угол, на груду наваленной сухой листвы, служащей вместо постели Лбову, и на окутанную красным, густо пересыпанным цветками, платком Женщину. Он перевел глаза на Лбова и спросил спокойно, не меняя выражения лица:
- У тебя женщина? - Он сделал небольшое, едва заметное ударение на последнем слове.
А Змей наклонил голову и, неопределенно улыбаясь, добавил вполголоса:
- Женщина в цветном платке, это твоя любовь?
- У меня любовь к бомбам, а не к бабам... и заткните ваши глотки.
В эту минуту в землянку вошел один из ребят и сказал, волнуясь:
- На опушке, возле дороги, знаешь, что возле ключа, костров там тьма, ингушей, должно быть, штук с полсотни остановилось... Это неспроста, они чего рыщут.
- Неспроста, - согласился Лбов и замолчал.
По лицу его забегали черточки, и казалось, что мысли его напряженной головы проливались рывками через складки морщин лба.
- Неспроста, - повторил он. - Ты, ты и ты, - показал он пальцем на нескольких человек, - вы все - марш вперед, слушайте и следите... Нужно, чтобы они не столкнулись сегодня с нами. Сегодня, - он подчеркнул это слово, - сегодня нам нужно отдохнуть.
Через час, за исключением дозорных, высланных к ключу для наблюдения за расположившимся отрядом, все крепко спали.
Змей проснулся от того, что кто-то слегка задел его за руку. Он открыл глаза и на фоне окошка, чуть мерцавшего звездным светом, увидел темный силуэт женщины.
"И чего не спит баба", - подумал он и закрыл опять глаза.
Женщина накинула платок, осторожно отворила дверь и вышла. Возле землянки она остановилась и прислушалась. Было прохладно и тихо. В кустах что-то хрустнуло, женщина вздрогнула и заколебалась, но потом оглянулась еще раз и быстро исчезла в лесной темноте.
7. Этой же ночью
И в тот же день, когда Лбов встретился с боевиками, хорунжего Астраханкина вызвали в жандармское управление, где сообщили ему, что, по имеющимся у них сведениям, ко Лбову и Стольникову присоединились пятеро сормовских рабочих и всей шайкой была ограблена дача князя Абамелек-Лазарева. Еще ему по секрету сказали о шифрованной телеграмме из Петербурга с сообщением, что несколько террористов выехало на присоединение к шайке.
- Надо уничтожить в самом зародыше, - сказал жандармский подполковник, - а то знаете, чем это попахивает? И так за последнее время вокруг чертовщина какая-то твориться начинает. Особенно в Мотовилихе: рыскают какие-то подозрительные типы, собираются в кружки, чего-то шепчутся. А полиция... а полиция, чтоб ей неладно было, только портит авторитет государственной власти - два раза Лбов перестрелку среди улицы затевал, он один, а их двое, либо трое, - отстреляется и уйдет. Это не человек, а черт какой-то! Вы знаете, если эдакому человеку да шайку, так тут может такое, такое выйти... - подполковник запнулся, подыскивая подходящее слово, и несколько раз покрутил пальцем, вырисовывая в воздухе какую-то петлю.
- Ну, в общем, нельзя, - закончил он раздраженно, - нельзя потакать, надо в зародыше, надо в корне...
Он был зол, потому что еще утром он получил от начальства весьма сухую телеграмму, в которой указывалось, что с Лбовым давно бы пора было, пожалуй, покончить.
Астраханкин вышел на улицу возбужденный и энергичный. Он прошел по Оханской до дома, где жила Рита, и завернул к ней.
Рита встретила его приветливо, но сквозь матовую кожу щек проглядывала нездоровая, нервная бледность, и вообще вид у нее был усталый и утомленный. Она попросила Астраханкина в гостиную и, скучая, слушала, как он говорил ей что-то - что, она, по обыкновению, не разобрала, так что он обиделся даже немного.
- И отчего это вы, Рита, за последнее время такая? - спросил он.
- Какая?
- Не... не такая, как раньше.
- А какая я была раньше?
- Ну, вы сами знаете, теперь к вам подступить страшно, даже руку у вас поцеловать и то как-то неудобно.
Рита устало протянула ему руку и сказала спокойно и лениво:
- Ну, целуйте, если вам это нравится.
Астраханкин вспыхнул.
- Я хочу, чтобы это вам нравилось. И что это, в самом деле? Я сегодня вечером уезжаю, у меня, вероятно, со Лбовым схватка будет, может быть, пулю в лоб получу, черт его знает, а вы хоть бы на сегодня переменились!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31