Ведь телевизионная установка с учетом «идеологии» предстоящей стыковки была едва ли не главным элементом всего полета. Телевизионщики поняли, что их ждут великие кары. Однако обошлось. Пока шли баллистические маневры, специалисты готовили свои рекомендации по ремонту. Командир экипажа поддержки Владимир Джанибеков «проиграл» на наземном аналоге корабля весь ход ремонтных работ и к двадцатому витку «Союза» вокруг Земли телевизионная связь была восстановлена.
Забавный случай запомнился мне в связи с резервным кораблем «Союз», который находился на космодроме Байконур. Этот корабль должен был стартовать в двух случаях. Во-первых, если бы надолго пришлось отложить старт «Аполлона» и первый «Союз» вынужден был бы сесть, израсходовав свой полетный ресурс. Во-вторых, если бы первый «Союз» потребовал аварийной посадки. Так вот, несмотря на то, что полет проходил нормально, среди американских журналистов с быстротою молнии распространился слух, что второй «Союз» стартовал на Байконуре. Инженеры из ЦУПа отрицали это, но нашлись люди, которые утверждали, что слышали все своими ушами. Я ничего не понимал. Вернее, понимал, что это какая-то ошибка, но откуда она появилась – не понимал. Стоило немалых трудов разобраться во всей этой странной информации. Виновником новорожденной газетной утки оказался... Валерий Кубасов! Ведь позывной нашего бортинженера был «Я – «Союз-2».
В те дни популярным и в СССР, и в США был дружеский шарж Алексея Леонова: три техасца в остроносых ковбойских сапогах, с лассо наготове, сидя верхом на «Аполлоне» и вглядываясь в звездную даль, вопрошают:
– Ну, где же они?
А они вовремя были точно на своем, всеми законами орбитальной динамики определенном месте.
На всю жизнь запомнился мне момент стыковки. Телевизионное изображение проектировалось на большой экран аудиториума хьюстонского центра. «Союз», солнечные батареи которого делали его похожим на маленький самолет, сначала завис на самом краю яркого ореола земной атмосферы, потом начал быстро расти на экране. Отчетливо были видны два его световых маяка и бортовые огни ориентации, и еще два маленьких фонарика на самых концах «крыльев» солнечных батарей. «Союз» был точно ориентирован и казался относительно кривого горизонта планеты совершенно неподвижным, словно Алексей Леонов нарисовал его на черном небе. «Аполлон», переходный модуль которого попадал в поле зрения наружной телекамеры, приближался очень уверенно, совершенно не было заметно, что он прицеливается, наоборот, впечатление было такое, что «Аполлон» подкатывается к «Союзу» по невидимым небесным рельсам. Лепестки стыковочных узлов сразу плавно, крепко и почти бесшумно вошли друг в друга. На огромных светящихся картах мира в двух Центрах управления два пунктира траекторий слились в один яркий пунктир: над Землей летел 22-тонный космический комплекс «Аполлон» – «Союз».
В аудиториуме раздались аплодисменты. В этот же миг они звучали и в Москве, и на Байконуре, и на мысе Канаверал, везде, где были люди, которые ждали этого поистине исторического свершения. Но еще более бурные аплодисменты раздались через несколько часов, когда распахнулся люк стыковочного модуля и Алексей Леонов крепко пожал руку Томасу Стаффорду. Рукопожатие на орбите, столько раз повторенное в газетных заголовках, стало реальностью.
– А! Здравствуйте! – услышал я голос Стаффорда. Он говорил по-русски.
– Валерий! Как дела? – кричал он Кубасову.
– Хэппи ту си ю! (Счастливы видеть вас!), – это уже Леонов приветствует друзей по-английски...
Что касается «языкового барьера» вообще, он был, конечно, преодолен, но с большим трудом, как с той, так и с другой стороны. Американцы, как бы это поточнее сказать, спотыкались, говоря по-русски. Наши ребята, особенно Кубасов, объяснялись так, как каменщики кладут стенку – кирпич к кирпичу, слово к слову. Но и те и другие очень старались. Никаких претензий к ним предъявить нельзя: они начали изучать чужой язык в зрелом возрасте, что очень трудно. Мне кажется, что возраст играет, как ни странно, меньшую роль в физической подготовке к полету, чем такая деликатная штука, как чужая речь. Короче, они понимали друг друга, а это – самое главное.
Сразу после стыковки мы с собственным корреспондентом «Комсомольской правды» в США Анатолием Манаковым решили побеседовать с теми американцами, которые не участвовали непосредственно в программе ЭПАС. О чем думают они, простые американцы? У музея космической техники много машин. Номерные знаки из разных штатов: туристы приехали в Хьюстон, чтобы увидеть космонавтов в «главной диспетчерской» уникального космического эксперимента.
– 30 лет назад русские и американцы встретились на Эльбе как победители, – сказал нам Джесс Ферниш, шериф из города Инэплс штата Индиана. – К сожалению, вскоре после этой встречи началась «холодная война». Вот сегодня говорили, что произошла вторая встреча «над Эльбой». На этот раз она символизирует конец «холодной войны». Эксперимент, мне думается, несомненно, будет способствовать развитию взаимопонимания между нашими великими народами. Когда являешься свидетелем подобных событий, захватывает дыхание. Передайте, пожалуйста, от меня и моих детей самый сердечный привет вашим космонавтам. Мы желаем им удачи и успеха. Одно слово – молодцы!
– У меня такое впечатление, будто я видел хорошо сделанный научно-фантастический фильм, – говорил Кент Бэкарт, бухгалтер из калифорнийского городка Эскондидо. – То, что происходит сейчас на орбите, действительно фантастика, но уже наяву. Только что мы слышали слова лидера вашей страны Брежнева, поздравившего космонавтов и астронавтов с большим успехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82