Да, наш президент действительно крупный политик.
– Я рад, Ферид-бей, – живо отозвался Нуредин-бей. – Ваши слова означают, что мы договорились. Только что вы называли его моим президентом, а сейчас, слава богу, признали и своим.
– Да. Почему бы мне его не признать? Мы должны показать миру, что албанцы – единая нация и сами могут управлять своей страной. Хватит с нас восстаний и заговоров. В этом мы сходимся с Ахмет-беем.
– Так может говорить лишь истинный патриот Албании. А когда вам станет известно, Ферид-бей, каким высоким патриотизмом проникнуты все его помыслы, то и во всем остальном вы согласитесь с ним. Ведь Ахмет-бей так озабочен вашими статьями не потому, что они направлены против него лично, – они затрагивают нацию в целом. Ему жаль, что такой уважаемый патриот, как вы, которого он считает своим учителем, стал жертвой происков его политических врагов. Хотите, я дословно повторю наш с ним разговор о вас? «Господина Ферид-бея Каменицу, – сказал он, – я ценю, уважаю и считаю своим учителем. Мне очень жаль, что он меня не понимает. Мои враги там, вдали от Албании, умышленно ввели его в заблуждение. Но ничего. Во имя родины, во имя Албании…» Кстати, Ферид-бей, он произносит не Албания, а Албанэия, по-матьянски, но не в этом дело. Он всей душой предан родине. Так на чем я остановился?… «Во имя Албании, – сказал он, – я забуду все оскорбления в мой адрес. Главное, чтобы Ферид-бей поверил в мои патриотические устремления. Я хочу ему доказать, что мы, албанцы, в состоянии управлять своей страной. И если Ферид-бея беспокоит то, что у нас пока нет демократии, он должен понять, что стране сейчас нужна сильная рука для обуздания анархии и искоренения большевизма. Разве я виноват, что история возложила это бремя именно на меня? Могу заверить господина Ферид-бея, что со временем мы ослабим гайки и будем управлять самыми демократичными методами».
Произнеся длинную тираду, Нуредин-бей ощутил облегчение, будто сбросил с плеч тяжелый груз. Он чувствовал, что его слова находят в душе Ферид-бея отклик, заставляют задуматься.
– Удивляюсь только, братец, откуда взялась у этого нашего неуча такая сообразительность. Здесь ведь не обошлось без вас, а?
Нуредин-бей самодовольно усмехнулся. Теперь его родственник запел по-другому. Если он снова и назвал президента «неучем», то со словом «наш» это прозвище звучало не оскорбительно, а ласкательно.
– Вы его недооцениваете, братец. Может, его превосходительство и не очень образован, но зато большой политик. Вот, например, недавно он заговорил со мной о разрыве помолвки с дочерью Шефтета Верляци. Мне бы такое даже и в голову не пришло, а он дальновиднее, он и это принял в расчет.
– И что же он решил?
– Разорвать.
– Правильно! Теперь, когда он станет королем, ему нужна другая жена. По-моему, ему следовало бы жениться на дочери какого-нибудь американского миллионера. Есть много миллионерш, мечтающих о высоких титулах. Американские миллионы пополнили бы казну нового королевства.
– С вашей помощью можно это устроить.
Ферид-бей прыснул со смеху.
– Браво, Нуредин-бей! Нет, вы только подумайте! Поначалу мне предлагаете стать посланником, то есть его лакеем, а теперь требуете, чтобы я пошел в сваты! А взбредет в голову его величеству завести гарем на манер восточных султанов, так, может, вы меня туда евнухом препроводите?
– Ну зачем вы так, Ферид-бей. Вы же сами подали идею – женить его на американской миллионерше. – Нуредин-бей был недоволен таким поворотом в разговоре, поэтому поспешил снова заговорить о своем президенте. – Мы остановились на достоинствах Ахмет-бея. Я абсолютно уверен, что он гений. Судите сами. Недавно я начал разъяснять ему Макьявелли. И представьте, не прошло нескольких месяцев, как он стал поражать меня такими толкованиями и практическими выводами, до которых я никогда бы не додумался!
– Здесь нечему удивляться, Нуредин-бей. В Албании любой байрактар, бейчик усваивает Макьявелли еще с пеленок. Был бы жив Макьявелли, он бы многому сумел поучиться в Албании. Мы народ замкнутый и не можем объективно судить о себе, но зато имеем богатый опыт в политике, ведь мы наследники Рима, Византии и Турции. От Турции мы унаследовали систему правления. Всем известно, что турецкая система правления – наихудшая в мире, а мы взяли у этой системы все самое плохое.
– Может быть, и так, Ферид-бей, и все же Ахмет-бей неподражаем, он гений.
– Хотя Албания и заслуживает лучшего… Ах, если бы ее возглавлял кто-нибудь подостойнее!
– Мы сами виноваты. Вы помните, как я просил вас тогда…
– И не напоминайте. Если бы я вас послушался, был бы сейчас… эмигрантом в Европе, над рекой, как епископ. Вы читали его стихи? Над рекою, да над Шпрее, ра-та-та-та та-та-та.
– Так или иначе, надо думать о будущем. Как вы считаете?
Ферид-бей не ответил.
Он съежился в кресле, упершись подбородком в ладонь, и глубоко задумался.
Он был ужасно зол на себя. Как хотелось ему остаться противником «невежды горца», без пяти минут короля. Это возвысило бы его как человека, преданного родине и демократии, и, кто знает, открыло бы перед ним широкую перспективу. Его остроумные издевки над самозванным королем принесли бы ему славу талантливого журналиста. Но он понимал, что не может себе это позволить, – слишком дорого ему обойдется. Комфорт, избранное общество известных художников и деятелей культуры, любимые книги по философии – вот к такой жизни он привык. А разве будет доступно ему все это без денег? Когда-то полученное наследство уже давно растрачено, и теперь он живет на деньги, что ссудили ему земляки, но надолго ли хватит этих денег при том образе жизни, который он ведет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106