«Помолим же аллаха ниспослать блаженство душе Матери Нации в высочайших сферах рая и долгой жизни королю и королеве! Аминь!» Его преосвященство епископ, сложив пальцы щепотью, осенил крестом источник и его чистую воду. Во время процедуры освящения он бормотал что-то по-гречески, а закончил тоже по-албански: «Благослови, господи, это великое творение нашего августейшего короля!»
Его превосходительство министр наполнил стакан водой из источника и поднес ко рту; оркестр заиграл военный марш.
Едва церемония закончилась, как все опрометью бросились на лесную поляну, где были накрыты столы. Нуредин-бей презрительно наблюдал, как его коллеги потрусили к поляне. Несколько господ, судя по всему газетчики, стянув жареного барашка вместе с вертелом, бодро тащили его к своему столу. Кто-то нагрузился бутылками с шампанским, неся их во всех карманах, под мышками и в руках.
«Руководители нации, а людьми так и не стали, – подумал Нуредин-бей. – С собственным желудком не совладают. Можно подумать, с голоду помирают, а ведь каждый день нажираются как свиньи».
Нуредин-бей неторопливо направился к поляне, где все давно уже расселись по местам. Неожиданно его чуть не сшиб Вехби Лика, пятившийся задом, чтобы сфотографировать своих коллег, уютно усевшихся по-турецки вокруг барашка, с вилками и ножами наготове.
– Пардон, Нуредин-бей.
– Что это вы делаете, Вехби-эфенди?
– Снимаю для газеты. Получится прекрасный репортаж. Вы знаете, мы поспорили, кто больше съест.
– Ну, давайте, давайте.
И Нуредин-бей двинулся к столу, за которым сидели министры.
– Простите, Нуредин-бей, – окликнул его Вехби Лика. – Вы позволите мне вас запечатлеть? На фоне этих великолепных сосен выйдет такой снимок! Можно?
– Пожалуйста.
– Позвольте один вопрос. Скажите, на какой пост назначил вас его высокое величество? Это нужно для подписи под фотографией.
– Лучше не помещайте мою фотографию в газете, Вехби-эфенди, – помрачнел Нуредин-бей.
– Но почему же? Это большая честь для моей газеты! Я могу написать, скажем, так: «Наш бывший посланник…»
Нуредин-бей удалился, не дослушав.
Перед ним с поклоном остановился официант. Гафур-бей, взяв за локоть Нуредин-бея, потянул его к стулу рядом с собой.
– Пожалуйста, сюда, Нуредин-бей.
– Почему я тебя раньше не заметил, Гафур-бей?
– Я только что приехал. Машина испортилась по дороге.
– Какая неприятность! Обратно поедем на моей машине. Мне одному скучно.
– Хорошо, поедем, Нуредин-бей. Я тоже скучал один в дороге. Ты видел его высокое величество?
– Нет, он еще не вернулся. Ты не знаешь, когда он приедет?
– Не знаю, Нуредин-бей. Может, в конце месяца.
– Джафер-бей говорит, что он может задержаться до самого ноября.
– Все может быть.
Нуредин-бей нахмурился. Он не одобрял столь долгого отсутствия короля. Вот уже четыре месяца, как король отправился в свадебное путешествие на яхте вдоль побережья Адриатики.
– Затянулся медовый месяц! – пробормотал он про себя.
– Что поделаешь, Нуредин-бей, – так же тихо сказал Гафур-бей и пропел еле слышно:

Ах, тяжела же ты, страсть,
Да на старости лет…

Да ты пей, Нуредин-бей. Твое здоровье!
– Как ты думаешь, не смогу ли я с ним увидеться до возвращения?
– Вряд ли, Нуредин-бей. Он никого не принимает, кроме премьер-министра и господина Мусы Юки.
Нуредин-бей помрачнел еще больше.
– Да ты не расстраивайся! Что такое два-три месяца? Давай за твое здоровье!

VIII

Нуредин-бею не пришлось ожидать три месяца. Король вызвал его на специальную аудиенцию в начале октября.
Нуредин-бей с некоторой робостью входил в кабинет Ахмета Зогу. Целых десять лет он провел в Европе в качестве посланника короля албанцев, десять спокойных лет вне поля зрения своего хозяина, избавленный на весь этот срок от его прихотей и капризов. Интересно, зачем он отозвал его на родину? Что это: прихоть, чьи-то козни или король действительно нуждается в нем?
«Международное положение очень осложнилось, – размышлял Нуредин-бей. – Может быть, он на самом деле нуждается в моих советах? На какой пост он меня назначит? Сделает членом кабинета? Может, даст какое-нибудь ведомство? А вдруг назначит премьером? Почему бы и нет? Все эти субъекты, которых он меняет, как лошадей, мне в подметки не годятся ни по опыту, ни по образованию. Правда, они православные, а его величество придает этому большое значение, но и премьер-мусульманин тоже вполне бы сгодился. А для равновесия я ввел бы в кабинет двух-трех самых что ни на есть православных министров. Но смена премьер-министра означает обычно изменение политики. Пойдет ли на это его высокое величество?»
Он быстро оглядел кабинет. Та же хорошо знакомая комната, что и десять лет назад, когда его высокое величество был еще президентом республики, лишь сменили мебель да на стене красуется портрет королевы-матери.
Король встретил его стоя. Благоприятный знак!
– Пожалуйте, Нуредин-бей, очень рад вас видеть. – Король протянул руку.
Нуредин-бей принял королевское рукопожатие с низким поклоном.
– Как ваше здоровье?
– Хорошо, благодарю вас.
– Как поживает ваша супруга?
– Хорошо. Надеюсь, ваше высокое величество пребывает в добром здравии?
– Слава богу! Пожалуйста, садитесь.
Он указал на кресло в углу, где обычно вел беседы с иностранными послами и официальными лицами. Нуредин-бей отметил про себя, что король утратил былую стройность и живость. Он оплыл, постарел, его волосы поредели, но импозантен был все так же.
– Закуривайте.
– А вы, ваше высокое величество, по-прежнему много курите?
– Наверно, еще больше.
– Прошу вас, не курите так много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106