Но, по-видимому, никто из присутствующих не захотел воспользоваться этим правом.
– Какое преступление совершила эта женщина, и кто приказал привязать ее к позорному столбу? – спросил Карач-мурза, въезжая в середину круга, сквозь почтительно расступившуюся толпу.
– Она украла коня у почтенного ясакчи Ясакчи – судья, судивший по Ясе, то есть по правовым и судебным нормам, установленным Чингиз-ханом. Яса, что значит «наказ», делилась на пять отделов: 1. Преступления, караемые смертью 2. Военное устройство и правила ведения войны. 3. Семья и семейный уклад. 4. Похвальные доблести. 5. Различные запрещения.

мурзы Хали-ла, – ответил стоявший возле столба воин, очевидно, поставленный здесь именно для того, чтобы давать подобные пояснения. – И мудрый ясакчи, мурза Халил, приговорил ее к смерти.
Суровость Ясы была хорошо известна Карач-мурзе. Она определяла смертную казнь за преступления семи родов: убийство, нарушение приказа, оскорбление ханского достоинства, выдачу себя за посла или за должностное лицо, прелюбодеяние с чужой женой, колдовство, если оно явилось причиной чьей-либо смерти, и крупную кражу. За мелкую кражу полагалось от семи до трехсот семи ударов палкой – обычно виновного тоже забивали насмерть. Но он освобождался от наказания, если мог уплатить пострадавшему десятикратную стоимость украденного. С принятием ислама у татар вошло в силу также и общее мусульманское право, и, помимо ясакчи, появился другой разряд судей, так называемых, кади, судивших по шариату Шариат – совокупность законов и правил, которыми должен был руководствоваться в жизни каждый мусульманин.

. Но несмотря на то, что мусульманские законы были гораздо гуманней, преклонение перед памятью Чингиза было столь велико, что его уложение оставалось в силе, и Яса неизменно подтверждалась каждым царствующим ханом.
Чтобы избежать возможных осложнений, за преступления служебные и уголовные в Орде обычно судили ясакчи, а дела, связанные с семейной и религиозной жизнью, решал кади. Каждый из этих судей старался не вмешиваться в дела другого, но этого не всегда можно было избежать, и если между ними происходило столкновение, верх почти всегда брал ясакчи: эту должность обычно занимал какой-нибудь представитель знати, тогда как кади принадлежали к духовному сословию, которое у татар не имело особой силы.
Все это мгновенно промелькнуло в мозгу Карач-мурзы. Вспомнил он и то, что за кражу коня по Ясе был положен самый жестокий вид смертной казни: рассечение мечом на части. С чувством невольной жалости он посмотрел на несчастную женщину, которая теперь подняла голову и, широко открыв глаза, глядела с надеждой на стоявшего перед ней незнакомого, но, судя по всему, очень знатного всадника.
– Это правда, что ты украла коня? – спросил Карач–мурза.
– Я не хотела его украсть, великий господин, – воскликнула женщина. – Я убежала на нем от мурзы Халила, да покарает его справедливый Аллах, потому что он насильно сделал меня своей наложницей, а у меня есть муж! И люди мурзы Халила схватили меня, когда я скакала на этом коне.
Карач–мурза нахмурился. Если женщина не лгала, дело в корне менялось и не меньшая кара, по Ясе, должна была обрушиться на самого ясакчи.
– Кто может подтвердить, что эта женщина говорит правду? – спросил он, обводя взором толпу. Но все хранили молчание. Отделившись от задних рядов, несколько человек поспешно зашагали прочь. Толпа стала заметно редеть.
– Никто не осмелится говорить здесь против ясакчи, – с отчаянием промолвила женщина. – Его даже хаким боится: при дворе великого хана у него есть могущественные покровители.
– Ах, так! – воскликнул Карач-мурза. – А ну, ты! – обратился он к одному из стоявших поблизости людей. – Что ты знаешь про эту женщину?
– Это Фатима, жена Нуха, пресветлый оглан, – низко кланяясь, ответил спрошенный, очевидно, знавший, с кем он имеет дело. – Ее муж был в войске у великого хана Тохтамыша – да вознесет Аллах до неба шатер его величия – и не вернулся из последнего похода. Но никто не видел его убитым, и теперь его милость ясакчи Халил говорит, что он мертв, а она, наверное, по глупости, думает, что он жив, благородный оглан.
– И ясакчи сделал ее своей наложницей?
– Этого я не знаю, оглан. Всем известно, что почтенный ясакчи Халил взял ее к себе в дом, чтобы она отработала долг своего мужа. А была ли она его наложницей, кто может это знать, пресветлый оглан?
– Когда должны казнить эту женщину? – спросил Карач-мурза у приставленного к ней воина.
– Сегодня, за час до захода солнца, оглан.
– Отвяжи ее от столба и отведи в мой лагерь! Я сам-разберу это дело. И скажи ясакчи, чтобы явился ко мне за два часа до захода солнца.
– Я не могу отвязать ее без разрешения ясакчи, сиятельный господин! Я слышу, что тебя называют огланом, и сам вижу, что ты большой начальник. Наверно, ты настолько же выше ясакчи, насколько ясакчи выше меня. Но ясакчи отдал мне приказ, и я обязан ему повиноваться.
– Я двоюродный брат и посол великого хана Тохтамыша. И его священным именем повелеваю тебе сделать то, что ты слышал, – спокойно промолвил Карач-мурза, вынимая из кармана золотую пайцзу Пайцза – золотая, серебряная или бронзовая пластинка, с выгравированным на ней текстом, служившая в Орде пропуском или знаком особых полномочий.

. Воин, как подкошенный, упал на колени и, распростершись ниц, поцеловал землю возле копыт его коня.
– Да прославится имя великого хана по всей земле! Я повинуюсь, пресветлый оглан! – воскликнул он и сейчас же, вскочив на ноги, принялся отвязывать женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64