– В моем с Карлсефни доме никто не смеет отзываться подобным образом о честных людях, живы они или умерли! Никогда!
И она села на место, вновь взявшись за пряжу. В комнате воцарилась гробовая тишина. А ей казалось, что какая-то безымянная, но очень важная часть ее самой вернулась к ней и привела к душевному миру. И вдруг она заметила, как из угла комнаты ей кивают радостные Тьодхильд и Торунн.
Пока отец с братом отсутствовали, Торбьёрн частенько оставался в Глаумбере. И однажды вечером у очага он попросил:
– Расскажи мне о Виноградной Стране. Мне так не хватает отцовских историй…
Приободренная раздавшимися вокруг голосами, Гудрид подняла глаза и улыбнулась.
– Я не стояла у штурвала, я не сражалась со скрелингами, как твой отец. Зато я была единственной, кто видел женщину скрелингов, и могу рассказать вам об этом…
История ее текла ровно, как шерсть в ее руках, которую она пряла, пока она пересказывала остальным о таинственной гостье в своем доме. И вспоминая об этом, она вновь ощущала и солнечное тепло, и борьбу со сном, который сморил ее тогда в Виноградной Стране. А в конце она описала бегство скрелингов и, встав, сказала:
– Колдовство их держится все эти годы: вы видите, что я едва не засыпаю… Тора, не пора ли потушить огонь?
После того вечера она частенько рассказывала о Виноградной Стране и о Гренландии. И всякий раз, вспоминая о жизни на Западе и о своих мужьях, она словно наводила порядок в собственной душе, которого не было, пока она была девушкой. Но о Норвегии она вспоминала неохотно, ибо тогда в ночных снах ей являлся Гудмунд сын Торда, стоящий на чердаке. В тот раз она поняла, что искушения и соблазн приходят не извне, а изнутри.
Однажды погожим весенним днем она ехала на север, чтобы посмотреть, как идут дела на Рябиновом Хуторе, и внезапно ей пришло в голову, что покой в ее душе похож на успокоенность вдовы, примирившейся со своей потерей. Эта мысль глубоко уязвила ее, и она испуганно выпрямилась в седле, оглядевшись вокруг. Ведь она не вдова, и она не должна давать волю таким мыслям, чтобы не искушать судьбу понапрасну.
Она не знала, отчего она так уверена в том, что муж ее благополучно вернется дамой. Но он жил в ее сердце, и значит, был жив где-то на востоке или на юге, в открытом море. И скоро он вернется домой. Как подрастала весенняя травка, так росли в душе Гудрид надежды и радость встречи.
«Рассекающий волны» шел под бело-зеленым парусом, и потому они решили, что это чужой корабль. Но первые же лодки вернулись с известием о том, что Карлсефни с сыном едут домой.
Гудрид уже стояла на берегу, в толпе людей с лошадьми, когда к ним прискакал на взмыленной лошади посланец от Халльдора из Хова: если Карлсефни намерен поехать на альтинг с людьми из Скага-фьорда, то он должен быть готов уже к завтрашнему утру.
Посланец Халльдора подождал, пока Карлсефни поздоровается с женой и младшим сыном, и лишь потом изложил ему дело. Гудрид встревоженно вглядывалась в уставшее лицо мужа и безмолвно молила его: «Останься дома, не уезжай на альтинг! Заплати выкуп за то, что ты пропустишь альтинг… Только не уезжай!»
Карлсефни расправил плечи, по привычке взявшись за пояс:
– Гудрид приготовит мне к утру еды на дорогу, а мои люди присмотрят за товаром, пока я буду отсутствовать. Передай мои приветствия Халльдору и поблагодари его за известия.
Едва гонец умчался, как Оттар с Торбьёрном подвели коней для Гудрид, Карлсефни и Снорри.
– Спасибо, – поблагодарил их Снорри новым, басовитым голосом. – Я поскачу позади вас.
Карлсефни помог Гудрид сесть в седло. Взгляд его был рассеянным, и он быстро отошел к своему жеребцу. Они поскакали к дому, держась рядом. Гудрид смотрела прямо перед собой. Она была так расстроена поворотом событий, что не могла произнести ни слова.
Когда дорога повернула к Рябиновому Хутору, они пустили лошадей шагом, и Карлсефни, улыбнувшись, неожиданно произнес:
– Наши кони, наверное, удивлены, отчего это хозяин, вернувшись из дальних стран, не спешит взглянуть на свой дом! Я охотно отделался бы выкупом и остался на этот раз дома, Гудрид, но у меня есть новости для законоговорителя Скафти, для Снорри Годи и остальных, кто прибудет на альтинг. Волнения начались не только в Норвегии, но и в Дании и Англии тоже… Похоже, что король Кнут собирается захватить власть, изгнать короля Олава и покорить Норвегию. И многие думают, что тогда придет конец тем насмешкам да издевкам, которыми одаривают норвежцы нас, исландцев, хотя сам я не считаю, что все это так просто.
– Вы со Снорри видели сражения? – спросила Гудрид.
– Нет, но Снорри так и горел желанием ввязаться в драку! Он все порывался примкнуть к старому Хареку из Хьётты или к Эрлингу сыну Скьялга из Сэлы, или к иным нашим родичам и друзьям, которые восстали против короля Олава. Но он тут же забыл об этом, едва мы оказались в Дублине, и девушки в этом городе просто глаз с него не сводили, – и Карлсефни гордо улыбнулся, прибавив при этом: – Он уже взрослый, и я не могу уследить, где он бывает по ночам. Но я точно знаю, что большую часть времени он провел у священников Дублина, и они обучали его книжной премудрости. Надеюсь, что он поделится своими знаниями с младшим братом, хотя в наших краях по-прежнему пользуются одними лишь рунами…
– Торбьёрн уже овладел ими, – сказала Гудрид. – И он будет рад поучиться у тебя и Снорри. Ему пошел десятый год, для него лучше было бы отправиться в плавание, чем сидеть со мной у очага. Не долго уже осталось ждать, когда ты сможешь взять его с собой к женщинам в Дублин.
Она не смогла скрыть презрительных ноток в голосе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131