Удачное сравнение, Норт.
Он снова сел и стал смотреть, как волны набегают на берег. Эта переливающаяся беспокойная рябь была похожа на его чувства, которые бурлили и не находили выхода. Наверное, можно хотя бы частично объяснить отвратительное поведение сегодняшней ночью, если смотреть на его поступки как на поступки влюбленного человека. Как же это нелегко – любить!
Когда-то давно он читал о людях, которые умели любить на расстоянии, никогда не выражая своих чувств общеизвестными способами. Приятно думать, что некоторые потомки Адама были настолько возвышенны и благородны. Но Рэйлан не верил, что это возможно.
Сексуальность была неотъемлемой частью его индивидуальности. Как отпечатки пальцев, как форма бровей, цвет глаз, походка или голос. Сексуальность нельзя обуздать. Он любит Кирстен Рамм всем своим существом, в самой сердцевине которого заключен половой инстинкт.
Но неужели у нее всегда будут находиться причины для беспокойства, когда дело коснется этого?
В чем же загвоздка? Физически она в порядке. У нее совершенное тело для любви. Может быть, все намного проще: до сих пор любит Чарльза Рамма? Он воплощал собой представления Америки о красивом и бесстрашном мужчине. У него были обворожительная улыбка и магнетическое обаяние. Он был богат и знаменит. Нет ничего удивительного в том, что Кирстен от него без ума.
Но прошло два года со дня его само… со дня его смерти. Кирстен готова полюбить другого мужчину, знает она об этом или нет.
Итак, Рэйлан стоял перед выбором: признать себя побежденным и уйти, оплакивая свое разбитое сердце, или остаться, чтобы вернуть к жизни Кирстен, докопаться до причины ее неприязни к сексу и избавить любимую от страданий, пусть даже ценой собственной жизни.
Он встал и стряхнул с себя песок. Взбегая по лестнице на террасу, Рэйлан неожиданно вспомнил слова своего агента, предупреждавшего как-то перед съемками одной картины:
– На твоем месте я бы не стал звонить продюсеру, Рэйлан. Эта картина не для тебя. Даже если он даст тебе роль, ты провалишь ее и испортишь себе карьеру.
Но он был полон решимости не только получить роль, но сделать из картины настоящий хит.
И Рэйлан добился и того и другого.
Кирстен сидела, поджав под себя ноги, на кожаном диванчике темно-синего цвета, когда Рэйлан, приняв душ и переодевшись, вошел в кабинет и сел рядом. Безо всяких околичностей, даже без «доброго утра», он тут же сказал:
– Вам следовало бы влепить мне пощечину. Она взглянула на него серьезно и грустно.
– Я думала об этом.
– Почему бы сейчас не нагнать упущенное?
– Это не в моем стиле.
– Ну давайте же. Врежьте мне разок. Может, вам станет легче.
На припухших губах дрогнула тень улыбки. Кирстен покачала головой.
– Сомневаюсь.
– Вы примете мои извинения?
– За что?
– За то, что орал на вас, как какой-нибудь беспризорник, которому не подали доллар.
Ее серьезное лицо наконец осветила печальная улыбка.
– Я приму ваши извинения, если вы примете мои.
– За что?
– За… за такой конец.
– Я прощаю вас, – сказал он и тихо добавил:
– Но не знаю, смогу ли забыть.
– Да, забыть труднее всего.
– Я не хочу забывать, Кирстен. Я хочу помнить ваши ласки. – Рэйлану показалось, что от этих слов ей стало неловко, и сменил тему. – Мы обменяемся извинениями баш на баш, идет? – Идет.
Они торжественно пожали друг другу руки.
– Над чем вы работаете и почему здесь? – Он заметил на диванчике судебный бюллетень, в котором Кирстен сделала несколько пометок.
– Над последней главой.
– Есть какие-то трудности? Она вздохнула так, будто вынуждена говорить о том, о чем предпочла бы молчать.
– У меня не выходит ни единого предложения, как только я сажусь за написание этой главы.
– Вы вкладываете в это слишком много эмоций. Поэтому трудно быть объективной.
– Наверное, так.
Она выглядела такой маленькой и беззащитной. Фиолетовые тени легли вокруг глаз, отчего голубизна их стала еще ярче, а бледность лица заметнее. Хрупкость ее тела и ранимость ее души заставляли Рэйлана чувствовать себя животным. Тем более что ему еще предстояло подвергнуть Кирстен тяжким испытаниям, прежде чем она забудет мрачную тень прошлого.
– На чем вы застряли? – спросил он.
– Я не могу передать, что чувствовала, когда узнала о катастрофе.
– Споры, поднявшиеся вокруг нее, не могут быть вам полезны?
Она сняла очки, чтобы помассировать усталые глаза. В ее взгляде сейчас читалось предостережение; выражение беспомощности улетучилось в считанные секунды. Пока Кирстен не успела наброситься на него, Рэйлан взял ее ладони в свои и сказал:
– Кирстен, я хочу разобраться во всем не меньше, а может, и больше, чем вы.
– Ради картины?
– Частично – да, – согласился он. – Но это не единственная и теперь не главная причина. Я думаю, вы догадываетесь, какие еще причины могут быть.
Под его твердым взглядом ее запал угас. Кирстен посмотрела на их сложенные вместе руки.
– Что случилось прошлой ночью? – спросил он осторожно. – Красивая, милая, любящая, сексуальная женщина в мгновение ока превратилась в айсберг. Почему, Кирстен? Только не говорите, что вы меня не хотели. Я знаю лучше вашего. Никакая женщина не станет такой… если не хочет мужчину, который находится рядом с ней.
– Пожалуйста, Рэйлан, – простонала она, опустив голову.
– Может быть, дело в вашей невероятной застенчивости? Вас воспитывали в строгости? Учили, что даже разговаривать о сексе грешно? Вы скромны сверх обычного?
– Разумеется, нет. – Она с трудом сдержала улыбку.
– Тогда что? Скажите. Сделал ли я что-нибудь такое, от чего вы потеряли ко мне всякий интерес?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46