– Отчего бы мне, к примеру, не прилечь на кушетку, чтобы вы задали мне еще пару вопросов из области столь любезной вашему сердцу психологии? Должно быть, я представляю весьма забавный случай для вашей практики. Вы просто сгораете от желания вскрыть мое нутро и выяснить, отчего там все тикает особым образом. Значит, вы меня изучаете, особенно лежа рядом!– Не будем упоминать, с каким удовольствием вы предоставляли мне материал для работы, – выкрикнул он, выходя из себя.– Какая же ты скотина!– Послушай, но ведь это тебе захотелось поиграть в семью с мужчиной, абсолютно тебе незнакомым, которого ты, кстати, увезла помимо его желания. Именно ты наплела, что мы – муж и жена. И должен сказать, в этом ты чрезвычайно преуспела. Поэтому не стоит возводить на меня напраслину, что я и в самом деле вел себя как муж.Он прислонил костыль к кухонному столику и осторожно за плечи притянул к себе, так, что спящий Кевин оказался между ними.– Единственное, за что ты можешь меня порицать, Кендал, так это за то, что я сыграл роль, написанную специально для меня.– Ты продолжал игру, чтобы выведать все мои тайны и использовать их против меня же. Давай, выложи все своему приятелю Пепердайну, обсудите с ним вместе меня и мои поступки. Ты мною манипулировал – вот что!– Не больше, чем ты мной, – парировал он.– Когда к тебе вернулась память? Скажи, когда?Он еще сильнее сжал ее запястья:– Ты сейчас даже не в силах осознать, насколько дурной получился из меня муж, роль которого тем не менее мне приходилось играть. Зато ты отлично справилась – эдакая страдающая дамочка, которая не бросила раненого муженька, хоть он и разрушил ее семейное счастье, переспав с другой. Ты добавила в этот компот ровно столько печали, сколько понадобилось, не отобрав, однако, у несчастного грешника надежду на искупление и примирение в будущем.Ты отстранялась, но не противилась ласкам. Скромничала, но от супружеских обязанностей не отлынивала. Прямо-таки сексуальная мадонна, перед которой мужчина бессилен. Черт возьми, Кендал, да ведь это ты меня соблазнила – ты и никто другой. Прекрасно зная, что делаешь, ты заставила меня вожделеть тебя. Я и в самом деле хотел, чтобы ты мне принадлежала. Я хотел даже, чтобы Кевин стал мне родным! Впервые в жизни мне захотелось приласкать ребенка. Послушай, я всегда был профаном в разного рода семейных делах. Уверяю тебя – семьянин из меня никакой. В жизни не подпускал к себе ни одну женщину столь близко. Но теперь мне кажется, я переродился под влиянием амнезии. Отныне я знаю, что значит в ком-то нуждаться и о ком-то заботиться. Я не хочу быть прежним.Его голос охрип и он уткнулся лбом в лоб Кендал, будто сказанные им страстные и яростные слова лишили его силы.– Тем, что спал с тобой, я нарушил Бог знает сколько всяческих правил и служебных установок. Когда все это закончится, меня просто-напросто уволят. Я, конечно, могу сколько угодно оправдываться, дескать действовал под давлением обстоятельств, но, боюсь, они на мои уловки не купятся.Он поднял голову и проникновенно посмотрел ей в глаза:– Я, конечно, пытался тебя обмануть, но отнюдь не больше, чем себя самого. Долг, служба – ерунда все это. Я каждую ночь занимался с тобой любовью по одной-единственной причине – хотел этого сам. Нет, без этого я просто не мог жить.Вряд ли Кендал поняла, насколько существенными были эти слова для него самого, офицера Макграта. Какой смысл он вкладывал в это свое заявление. В сущности, это оказалось ни чем иным, как объяснением в любви, только на его, Джона, языке – до сего дня подобных признаний ему делать не приходилось.С другой стороны, кто его знает, может, она все поняла, как надо. Боевого пыла Кендал как не бывало. Не сводя с него глаз, она прикоснулась к нему губами:– Да, я бесстыдно манипулировала тобой, но, клянусь жизнью Кевина, то, что произошло между нами, – самое настоящее.Побуждаемые каким-то им самим неведомым импульсом, они слились в поцелуе, страстном, безоглядном. Даже пытаясь оторваться друг от друга, они не смогли этого сделать, не желая вырываться из сладостного плена. Прямо в ухо ему она прошептала:– Я люблю тебя, Джон, но должна защитить Кевина. И тебя. И даже если ты меня никогда не простишь, мне все-таки придется это сделать.Прежде чем он успел что-либо сообразить, она вырвала пистолет у него из-за пояса и сильно толкнула его стволом. Джон, потеряв равновесие, врезался со всего маху в кухонную плиту, а потом сполз на пол, ругаясь на чем свет стоит от боли и ярости.Кендал отбросила его костыль так, чтобы Джон не смог до него дотянугься.– Извини, Джон – тут она всхлипнула. – Мне очень жаль, но я не позволю сдать меня властям.Она выскочила и с силой хлопнула дверью.Боль в голени Джона оказалась столь сильной, что, мгновенно пронизав бедро и пах, она вызвала спазмы брюшины и, казалось, крохотными вулканчиками теперь отдается прямо в мозгу. Он обхватил поврежденную ногу руками и стал тихонько покачиваться.– Кендал! – крикнул он голосом, в котором не осталось ничего, кроме боли. И снова позвал, на этот раз громче:– Кендал!Он даже не надеялся, что она вернется на его крик, оттого изумлению его не было предела, когда он услышал звук отворяемой двери.Джон на мгновение закрыл глаза и, открыв, вновь увидел ее силуэт.Да, она вернулась. Но на этот раз не одна и не по собственной воле. Глава сорок четвертая Всякий мог бы проверять часы по распорядку дня Элмо Карни.Он вставал в 4.30 утра, выпивал чашку кофе, а затем, неважно шел ли снег или светило солнце, была ли: на улице жара или слякоть, отправлялся в коровник, чтобы подоить свое маленькое стадо. Ровно в 5.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136