Вероятно, уже обнаружили и тело мисс Фордхэм. Интересно, была ли у нее семья, запоздало подумал Джон. Ведь именно из-за него погибла сотрудница… Еще один труп по вине Джона Макграта.О чем, черт возьми, он в конце концов размышляет? Конечно, врачи заштопали его как надо и это все, что он знает в данный момент.Проклятие. Кендал Бернвуд и в самом деле оказалась умницей. Вспомнив происшедшее, Джон сообразил, что она не оставила ни единого ключа к разгадке. Ни малейшего следа. Всякому, кто возьмет на себя труд заняться расследованием, покажется, что они с ребенком просто взяли да испарились.Тут до него наконец дошло, что голоса Кендал больше не слышно. В ванной зашумела вода, и Джон осознал, что в его распоряжении осталось всего несколько минут. Потом женщина войдет в комнату и обнаружит, что он проснулся.Она поступила просто гениально, выдав его, Джона, за своего мужа. По этой причине она могла вести разговор от его имени, учитывая состояние амнезии, пленившее Джона после удара о дерево. Но солгав так однажды, ей пришлось придерживаться этой линии до конца. Но и в подобной ситуации она повела себя очень мудро.Все ответы на его вопросы выглядели безусловно правдоподобными – касались ли они свадьбы, брачной ночи и даже неверности с его стороны. Одни только сплошные факты. За исключением того, что эти факты относились к семейной жизни Кендал и Мэта Бернвуда. Придерживаясь реальных фактов, а отнюдь не изобретая новые, Кендал сплела очень приличную легенду. Умно – ничего не скажешь. Она воспользовалась его настоящим именем, чтобы не оговориться случаем. Очень, очень умная женщина.Настолько умная, что Джону показалось – не была ли только что прошедшая ночь очередным наваждением. Глава двадцать девятая И еще один кошмар разбудил его среди ночи, правда, не столь пугающий, как предыдущие. Тем не менее сердце бешено колотилось, он выбрался из-под жаркой и сырой простыни и свесил ноги с кровати.Место Кендал на кровати пустовало, но не это взволновало его. Она часто поднималась среди ночи, чтобы проведать ребенка. Обладая настоящим материнским инстинктом, Кендал мгновенно настраивалась на импульсы ребенка и просыпалась, если младенцу чего-либо недоставало. Иногда она даже предупреждала желания малыша, что всякий раз вызывало немое восхищение Джона.Сунув костыли под мышки, он поплелся через холл в соседнюю спальню. В колыбельке никого не было, впрочем, равно как и в комнате. Неожиданно Джон почувствовал совсем не мужской приступ тоски и одиночества.Неужели она все-таки ускользнула? Весь день казалась тихой и какой-то подавленной. Неужели в это время она планировала очередной прыжок в неизвестность?Он развернулся кругом, огляделся, а затем побежал, если подобным словом можно назвать передвижение на костылях. Оказавшись в дверях гостиной, он неожиданно остановился как вкопанный, так что едва не упал.В комнате царил полумрак, лишь лунный свет слегка пробивался через не задернутую балконную штору. Само окно оказалось распахнуто и белые крылья занавесок колыхались подобно парусу от легчайшего дуновения бриза.Вполне возможно, что именно прохлады и искала Кендал. Она расположилась в кресле-качалке с малышом на руках, чуть приспустив с плеча ночную рубашку, чтобы было удобнее кормить. Крошечный ротик мальчика словно приклеился к ее соску. Каждые несколько секунд он совершал сосательное движение, его пухлыещечки раздувались и опадали, как кузнечные мехи.И мать, и ребенок мирно спали.Сейчас, вспоминая эту сцену, Джон расценивал свое импровизированное подглядывание как что-то весьма неприличное, как вторжение в чужую личную жизнь, но черт его возьми, если он был в состоянии тихонько отступить в спальню. Им двигала неутолимая жажда, всепоглощающий огонь страсти.Даже не слишком удачная стрижка не портила головы женщины, покоившейся в кресле. Лунным светом причудливо отливал изящный изгиб ее шеи, плавно трансформируясь в таинственную тень в глубоком вырезе ночной сорочки. Джону неудержимо захотелось исследовать заманчивую долину, целуя и неумолимо углубляясь в эту загадочную впадину. Его сексуальные фантазии так разыгрались, что, сдерживая бешеный взрыв желания, он непроизвольно застонал.В ту же секунду он подавил стон, опасаясь, что разбудит женщину. В конце концов он уже не мальчик, чтобы стонать при виде обнаженной женской груди. Пробираться в комнату, где отдыхает женщина, не подозревающая, что за ней следят, и пялиться на нее во все глаза здорово смахивало на юношеский онанизм.Просто отвратительно! Он решил предпринять еще одну попытку вернуться в спальню, но снова замер на месте. На этот раз его внимание было приковано к ее губам, полным и чувственным – и таким лживым. У Джона появилось нестерпимое желание вцепиться в них своими зубами, почувствовать вкус, ощутить упругость ее груди, коснуться коленей… Наконец, ему захотелось…Неожиданно тишину пронзил легкий свист.Кендал, широко раскрыв глаза, посмотрела на него. Джон едва не подскочил на месте от изумления, стукнув по полу одним костылем.В течение нескольких секунд они внимательно рассматривали друг друга, не делая ни малейшей попытки сдвинуться с места. Джон, возбужденный и взволнованный до глубины души, чувствовал себя крайне неудобно и страшно злился, что она застала его, как говорится, на месте преступления.– Что это, черт возьми?– Чайник, – ответила она, едва переведя дух. Она торопливо поправила лямочку и, отняв ребенка от груди, приподняла его. – Прежде чем покормить Кевина, я поставила чайник. А ты почему не спишь?– Никак не могу заснуть – ужасно душно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136