Кари знала, что случится, если она позвонит ему и он приедет. Они, конечно же, окажутся в постели, стало быть, там, откуда начали. Он снова станет просить ее руки, а она вынуждена будет отказаться.
А если Хантера не окажется дома? Да она с ума сойдет, гадая, где и с кем он может быть. Так что лучше не звонить вовсе.
Кари очень тосковала по нему. Ей не хватало его тонкого чувства юмора, умных и точных замечаний. Она скучала даже по тому, как он сердится. Стоило Кари дать волю своим мыслям, как начинало скучать и ее тело. До встречи с Хантером она была совершенно невежественной в любви, даже не подозревая, какое огромное чувственное наслаждение может дарить мужчина. Ей было недоступно знание того, какие ощущения можно испытать, когда любимый целует тебя в шею, бедра, ступни… Она вспыхивала, думая об этом, и продолжала гореть от желания вновь испытать все эти чувства.
Однако, поставив перед собой цель, Кари уверенно двигалась к ней. С каждым днем она чувствовала себя все сильнее, увереннее как самостоятельная личность. Однако она все еще не стала такой, какой хотела стать. Когда ей это удастся, Хантеру Макки придется тянуться к ней, встав на цыпочки.
– Кари Стюарт?
– Да.
– Мне нужно…
– Простите, но я вас почти не слышу. Говорите громче.
Может, это очередной воздыхатель? Дурацкие телефонные звонки от поклонников были для нее не в новинку. Когда Кари только начала появляться в эфире, эти звонки превратились для нее в сущий кошмар, однако со временем она привыкла к ним и теперь воспринимала как неотъемлемую – пусть и неприятную – часть своей работы. За годы, проведенные на телевидении, Кари успела получить двадцать три предложения руки и сердца, а предложений лечь в постель было и вовсе не сосчитать. У звонившего сейчас был низкий, с придыханием голос – голос типичного извращенца.
– Я не могу говорить громче, но у меня для вас есть тема, – ответил собеседник. – Вам интересно?
К этому она тоже привыкла. Десятки чокнутых звонили ей, чтобы сообщить самые разнообразные «новости» – от высадки русских в соседней прачечной до приземления инопланетян на школьном дворе.
– Меня всегда интересуют новые темы, – автоматически ответила она.
В ее конуру, гордо называвшуюся «кабинетом», ворвался запыхавшийся ассистент режиссера и, бросив на стол сценарий ее очередного видеосюжета, приказал:
– Сократи на пятнадцать секунд.
Кари согласно кивнула и сделала знак, что все поняла, а в трубку сказала:
– Я сейчас очень занята. Не могли бы вы назвать мне свое имя и оставить номер телефона? Завтра вам позвонит наш сотрудник.
– Нет, этого я делать не буду. Я не могу ждать. – В голосе анонимного собеседника явно сквозил страх. Красная ручка Кари, бегавшая по строчкам сценария, замерла в воздухе. – Я хочу говорить только с вами, и ни с кем больше.
– О чем именно? – Женщина с трудом заставила свой голос звучать спокойно, однако сердце ее забилось чаще обычного. Может быть, это все же не псих?
– Вы слышали о детях, пропавших из госпиталя?
На протяжении последних пятнадцати месяцев из родильного отделения местного госпиталя таинственным образом исчезли трое новорожденных. Было очевидно, что их похитили, но, поскольку никаких требований о выкупе не поступило, ФБР к этому делу не привлекалось. Им по-прежнему занималась полиция, и по-прежнему безрезультатно.
– Да, я слышала об этом. И что же вы хотите сообщить? – Она протянула руку за остро отточенным карандашом и ждала, готовая записывать.
– Один мой друг, возможно, кое-что знает об этом.
«Никакой не друг, а ты сам. Или – сама», – подумалось ей. Кари до сих пор не поняла, с кем говорит – с мужчиной или с женщиной. Голос собеседника звучал глухо, словно тот разговаривал через носовой платок.
– Так почему же звоните вы? Мне было бы интереснее побеседовать с вашим другом.
– Я… Он не может сам звонить вам. Он боится нарваться на неприятности.
Кари почувствовала мощный выброс адреналина в кровь. Такой репортаж мог бы стать «гвоздем» всей ее карьеры.
– Согласится ли он говорить со мной, если я пообещаю сохранить его инкогнито?
– А вы можете?
– Конечно. Давайте договоримся о встрече. Кроме нас, о ней не будет знать никто.
– Он не хочет приходить на телевидение. Это было бы равносильно самоубийству. Вообще-то, наверное, не надо все это затевать… Ни к чему…
– Her, подождите! Не кладите трубку, пожалуйста! – торопливо заговорила Кари. – Если вы… То есть ваш друг… Если ему что-то известно об этих детях, пусть расскажет об этом. Ему надо всего лишь встретиться со мной. Об этом никто не узнает, а я не доставлю ему никаких неприятностей.
На том конце провода воцарилось тяжелое молчание. Собеседник размышлял.
– Вы можете обещать, что не будет ни телекамер, ни магнитофонов?
– Обещаю, не будет.
– Хорошо, – осторожно согласился голос. – Вы встретитесь с ним на автостоянке для персонала госпиталя. Знаете, где это?
– Найду. – Кари даже не спросила, о каком госпитале идет речь. Это было ясно без слов. – Во сколько?
– В девять. Второй уровень, ряд «В». Четвертая по счету машина с северной стороны. Если вы будете не одна, встреча не состоится.
– Передайте ему, что я все поняла и буду в девять в указанном месте.
Собеседник повесил трубку. Несколько секунд Кари сидела неподвижно, бездумно уставясь в текст лежавшего перед ней сценария. Он вдруг показался ей тошнотворно скучным и никчемным. Впервые в жизни она держала в руках настоящую тему.
Вскочив со стула, женщина кинулась к двери. Ей не терпелось рассказать об этом звонке Пинки, но, сделав несколько шагов, она остановилась и задумалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84