Но и здешние пастбища показались мне скудными, вряд ли винландцы стали бы останавливаться в этом краю. То же можно сказать о лесных берегах в глубине залива Пистолет, которые я исследовал потом.
Начав изыскания от штата Род-Айленд на юге Северной Америки, я прошел вдоль берегов пешком, пролетел на самолетах и проплыл на судах несколько тысяч километров. Всюду меня ждали разочарования. И вот похоже, что на северном берегу Ньюфаундленда, на который я возлагал столько надежд, мне тоже не посчастливится, я еще раз перебрал в уме все доводы в пользу норманнского поселения и решил, что древняя исландская карта не может обманывать. Слабое утешение... И вот тут-то, машинально задав очередному встреченному мной ньюфаундлендцу вопрос, с которым я обращался ко всем на североамериканском побережье, я услышал...
– Следы поселений? – Он почесал затылок. – Говорят, вроде бы есть что-то такое в Ланс-о-Мидоузе. Но точно об этом знает только Джордж Декер, он тамошний староста.
У меня было такое чувство, словно я подсек лосося. Правда, многообещающие сведения уже не раз обманывали меня, но здесь ведь предпосылки были другими. Мало того, что Ланс-о-Мидоуз лежит на северном берегу острова, так я еще по пути приметил, как заманчива тамошняя равнина. А само название «Мидоуз»! Это по-английски «луга» – то самое, чего искали викинги. На обратном пути «Гулд» зайдет в Ланс-о-Мидоуз, и у Джорджа Декера я узнаю о следах. Но уже и сейчас слова рыбака были для меня как луч солнца, пробившийся сквозь тьму.
Сперва мы направились в Шип-Коув на западном берегу залива Сакред-Бей, у самой его горловины. Эта маленькая рыбачья деревушка очень привлекательна – зеленые холмы, уютные домики. Здесь я познакомился с чудесной женщиной, Бертой Декер. Ей 94 года, она слепа, но обрамленное густыми серебристыми волосами тонкое лицо выглядит удивительно молодо. Старая рыбачка держалась с большим достоинством, ее признали бы в любом обществе. У Берты Декер бесподобная память. Она подробно рассказывала про свою молодость, о соперничестве английских и французских рыбаков, об охоте на тюленя, белого медведя и песцов, которых весной приносили дрейфующие льды, об ужасных кораблекрушениях, об эскимосе Маггишу, некогда жившем у Сакред-Бэй. Насколько известно, Маггишу и его семья были последними эскимосами на севере Ньюфаундленда. Берта Декер тоже слышала про следы древних поселений в Ланс-о-Мидоузе. Они были известны здесь еще до приезда первых европейцев.
– Но никто не знает, чьи это были дома, – добавила она.
И вот мы обошли все северное побережье, остался только Ланс-о-Мидоуз.
Пробираемся между островов, шхер и отмелей, и я замечаю, насколько пейзаж здесь отличен от всего, что мы видели до сих пор. Перед нами зеленая равнина, на севере оканчивающаяся мысом. Вдали от берега рельеф волнистый, кое-где торчат утесы, высятся пригорки. Рыбачий поселок лежит на восточном краю равнины, куда мы и подошли. Я насчитал восемь-девять домиков. Глухое место – дорог нет, рейсовый катер сюда не заходит. Маленькая община живет лицом к лицу с морем.
...Навстречу мне идет крепкий, коренастый мужчина лет пятидесяти. Это Джордж Декер, бородатое лицо сурово, но в глазах мелькает веселая искорка. Он держится уверенно. Спрашиваю про следы старых поселений и слышу четкий ответ:
– Есть следы, возле речки Черная Утка.
– А кто-нибудь там занимался раскопками?
– Их никто не видел, кроме здешних. И без моего ведома никто не сходит на берег в Ланс-о-Мидоузе, – говорит он голосом человека, который привык, что с ним считаются.
По узкой тропе идем через равнину на запад. Вижу пасущихся коров, на бугре – стадо овец. Десять минут, и мы у залива Эпаве. В самом деле, тут очень мелко: сейчас отлив, и обнажились большие участки дна. В море впадает речушка с красивым названием Черная Утка. Поблескивая, извивается она среди вереска, кустов и травы на равнине. Недалеко от бухты выступом к речке изогнулась невысокая – около четырех метров над уровнем моря – древняя береговая терраса.
– Пришли, – говорит Декер.
Замечаю на террасе какие-то возвышения, почти исчезающие в траве и вереске. Никакого сомнения – следы жилья, причем очень давние. Я выделяю пять участков, но их может быть и больше, потому что кое-где проступают еще неровности, которые могут оказаться следами построек.
– А кто тут жил? – спрашиваю Декера. Он качает головой:
– Этого никто не знает. Бугорки эти были здесь до того, как рыбаки поселились в Ланс-о-Мидоузе и в других местах побережья. А мой род сюда первым пришел.
– Может быть, в старину тут останавливались китобои и рыбаки?
Он показывает на бухту, на оголившееся дно:
– Что же они, совсем не соображали? Кто будет строить там, где и причалить-то нельзя! Или они шли к берегу вброд и тащили кита на себе?
Обвожу взглядом равнину, потом смотрю на север, где в море раскинулись острова. Вдали виднеется Белл-Айл, голубеют берега Лабрадора, мимо которых шли на юг винландцы. Где-то я уже видел что-то похожее... Да, Ланс-о-Мидоуз во многом напоминает мне окрестности норманнских усадеб в Гренландии: зеленый луг, журчащая речушка, ровные просторы, вид на море и, пожалуй, еще что-то неуловимое. Люди с арктического острова должны были чувствовать себя здесь как дома.
Но пока это одни догадки, лишь раскопки дадут ответ.

РАЗВЕДЫВТЕЛЬНЫЙ ПОЛЕТ НАД ЛАБРАДОРОМ


Осень еще не кончилась, можно было успеть кое-что сделать до археологической экспедиции, которую я наметил на следующий год. Через год я приду на своем судне; на собственном транспорте я смогу осмотреть другие районы, в частности, побережье Лабрадора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71