ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
На месте остались лишь Твердая Рука, полковник, Паредес и Мариано.
Тело умершего сашема было тотчас же окружено индейскими женщинами; они разрисовали его ослепительно яркими красками, нарядили его в мантию из бизоньих шкур и, в знак высокого достоинства, приподняв волосы, связали их в виде развевающегося на голове султана. После всех этих приготовяений тело покойного было выставлено для обозрения на открытых высоких подмостках.
Тогда привели убийцу. Он был бледен, но держался стойко. Ястреб стал у изголовья покойника и произнес длинную надгробную речь, часто прерывавшуюся громкими рыданиями толпы. Под конец он, протянув руку по направлению к убийце, неподвижно стоявшему .среди индейской стражи, повелительно произнес:
– Приступите к казни! Преступника тотчас же раздели донага и привязали к столбу, специально установленному для этой цели. Мы не станем описывать страшных пыток, через которые прошел сенатор. Ему пришлось провести три часа в неописуемых мучениях, прежде чем он испустил последний вздох. Тем временем на землю спустилась глубокая ночь. Когда покончили наконец с подлым убийцей, храбрейшие воины племени подняли на плечи тело сашема и при свете факелов отнесли его в парк, к тому месту, где длинный выступ асиенды повис над бездонной пропастью.
Сюда же привели любимого коня умершего сашема. Тело сашема, с тотемом в одной руке и с ружьем – в другой, крепко привязали к спине благородного животного ремнями из оленьей кожи. Шею покойника украсили стеклянными ожерельями, а руки – медными запястьями, к луке седла привязали скальпы его врагов.
Затем, под плач и стенания женщин, коня с телом сашема отвели на выступ и поставили в центр дуги, образованной папагосскими воинами, в полном вооружении выстроившихся здесь на своих конях. Оба конца этой живой дуги подводили прямо к бездне.
И вот тогда-то и разыгралась здесь сцена, которую по своему первобытному величию можно сравнить с тем, как хоронили готских и германских королей в эпоху великого переселения народов.
При свете факелов, красноватый пламень которых, раздуваясь на ветру, придавал какой-то фантастический вид этому дикому и суровому уголку парка, всадники, потрясая оружием, с неистовым воодушевлением запели погребальный гимн. Испуганный конь помчался по выступу к бездне. При каждом скачке животного тело сашема ритмично покачивалось взад и вперед; со стороны казалось, что покойник ожил. На краю пропасти конь в ужасе отпрянул; раздувая ноздри, он повернул и помчался назад, тщетно пытаясь прорвать живую преграду из всадников, все теснее обступавших его и теснивших к бездне.
Несколько раз конь возобновлял свои попытки, проделывая один и тот же путь – взад и вперед. И наконец, доведенный до предельного отчаяния страхом, преследуемый гиканьем индейцев, весь исколотый их длинными копьями, конь вдруг вздыбился и, пронзительно заржав, кинулся со своей ношей в пропасть.
В то же мгновенье погасли все факелы, словно по сигналу смолкли все шумы, наступила мертвая тишина, и воины разбрелись в угрюмом молчании.
Наутро, с восходом солнца, индейцы покинули асиенду, у стен которой они ни разу не появлялись в течение всей этой войны, длившейся три долгих года.
Может быть, нам представится еще когда-нибудь случай рассказать читателю, чем окончилось это всеобщее восстание индейцев, которое чуть было не стоило Мексиканской республике потери ее лучших и богатейших провинций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Тело умершего сашема было тотчас же окружено индейскими женщинами; они разрисовали его ослепительно яркими красками, нарядили его в мантию из бизоньих шкур и, в знак высокого достоинства, приподняв волосы, связали их в виде развевающегося на голове султана. После всех этих приготовяений тело покойного было выставлено для обозрения на открытых высоких подмостках.
Тогда привели убийцу. Он был бледен, но держался стойко. Ястреб стал у изголовья покойника и произнес длинную надгробную речь, часто прерывавшуюся громкими рыданиями толпы. Под конец он, протянув руку по направлению к убийце, неподвижно стоявшему .среди индейской стражи, повелительно произнес:
– Приступите к казни! Преступника тотчас же раздели донага и привязали к столбу, специально установленному для этой цели. Мы не станем описывать страшных пыток, через которые прошел сенатор. Ему пришлось провести три часа в неописуемых мучениях, прежде чем он испустил последний вздох. Тем временем на землю спустилась глубокая ночь. Когда покончили наконец с подлым убийцей, храбрейшие воины племени подняли на плечи тело сашема и при свете факелов отнесли его в парк, к тому месту, где длинный выступ асиенды повис над бездонной пропастью.
Сюда же привели любимого коня умершего сашема. Тело сашема, с тотемом в одной руке и с ружьем – в другой, крепко привязали к спине благородного животного ремнями из оленьей кожи. Шею покойника украсили стеклянными ожерельями, а руки – медными запястьями, к луке седла привязали скальпы его врагов.
Затем, под плач и стенания женщин, коня с телом сашема отвели на выступ и поставили в центр дуги, образованной папагосскими воинами, в полном вооружении выстроившихся здесь на своих конях. Оба конца этой живой дуги подводили прямо к бездне.
И вот тогда-то и разыгралась здесь сцена, которую по своему первобытному величию можно сравнить с тем, как хоронили готских и германских королей в эпоху великого переселения народов.
При свете факелов, красноватый пламень которых, раздуваясь на ветру, придавал какой-то фантастический вид этому дикому и суровому уголку парка, всадники, потрясая оружием, с неистовым воодушевлением запели погребальный гимн. Испуганный конь помчался по выступу к бездне. При каждом скачке животного тело сашема ритмично покачивалось взад и вперед; со стороны казалось, что покойник ожил. На краю пропасти конь в ужасе отпрянул; раздувая ноздри, он повернул и помчался назад, тщетно пытаясь прорвать живую преграду из всадников, все теснее обступавших его и теснивших к бездне.
Несколько раз конь возобновлял свои попытки, проделывая один и тот же путь – взад и вперед. И наконец, доведенный до предельного отчаяния страхом, преследуемый гиканьем индейцев, весь исколотый их длинными копьями, конь вдруг вздыбился и, пронзительно заржав, кинулся со своей ношей в пропасть.
В то же мгновенье погасли все факелы, словно по сигналу смолкли все шумы, наступила мертвая тишина, и воины разбрелись в угрюмом молчании.
Наутро, с восходом солнца, индейцы покинули асиенду, у стен которой они ни разу не появлялись в течение всей этой войны, длившейся три долгих года.
Может быть, нам представится еще когда-нибудь случай рассказать читателю, чем окончилось это всеобщее восстание индейцев, которое чуть было не стоило Мексиканской республике потери ее лучших и богатейших провинций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105