Дон Родольфо вздрогнул, словно от прикосновения раскаленного железа; перед ним стоял его брат. Гневный румянец залил лицо графа, его руки судорожно сжались, глаза сверкнули; ему удалось, однако, усилием воли сдержать себя.
– Что вам угодно, брат? – твердо произнес он с подчеркнуто ледяным спокойствием.
– Пожать вам на прощание руку, – плаксивым голосом ответил дон Фернандо. Граф с минуту глядел на него с нескрываемым презрением; отстегнув затем шпагу от своего пояса, он протянул ее брату.
– Возьмите, Фернандо, – с усмешкой произнес он, – эта шпага по праву принадлежит теперь вам; ведь отныне вы один будете носить фамилию и титул нашего семейства. Вот вы и дождались моего наследства, вот и увенчались успехом ваши желания…
– Брат... – пролепетал было дон Фернандо.
– Заметьте: я ни в чем не упрекаю вас, – немного свысока продолжал дон Родольфо. – Пользуйтесь спокойно моим имуществом. Дай Бог, чтоб оно не легло в будущем слишком тяжелым бременем на ваши плечи; дай Бог, чтобы воспоминания о дурном поступке не отравили последних дней вашей жизни. Прощайте! На этой земле мы больше никогда не встретимся.
С этими словами дон Родольфо уронил на землю шпагу, не принятую братом, вскочил в седло и поскакал во весь опор, ни разу не обернувшись на стены замка, в котором он некогда родился и из которого был изгнан отныне навсегда. Несколько мгновений побледневший дон Фернандо простоял с опущенной головой, подавленный стыдом от сознания низкого поступка, который он не постеснялся совершить. Муки совести уже начали терзать его душу…
Когда топот коня дона Родольфо замер, наконец, в отдалении, дон Фернандо поднял голову, отер пот, выступивший на его лице, и подобрал шпагу, брошенную к его ногам.
– Бедняга! – пробормотал он. – Я очень виноват перед тобою, Родольфо…
Тяжело вздохнув, он медленно поплелся в замок. Дон Родольфо де Могюер сдержал свое слово: он никогда больше не возвращался в асиенду дель Торо. Никто никогда не слышал ничего о нем. Даже самые близкие его друзья не видели графа со времени последнего посещения им асиенды; никто не знал, что сталось с ним. Год спустя несколько индейцев, уцелевших после побоища у моста Кальдероне, где повстанцы были разбиты испанским генералом Каллеха, распустили слух, что дон Родольфо, сражавшийся бок о бок с Идальго, был убит во время отчаянной атаки, предпринятой им против центра расположения испанских войск, с целью спасти пошатнувшееся положение повстанцев. Этот слух, однако, не подтвердился. Энергичные поиски, произведенные по распоряженкто молодого маркиза на поле битвы, не дали никаких результатов: тело графа не было найдено среди павших в бою. Судьба дона Родольфо продолжала оставаться неизвестной.
Дон Фернандо между тем по приказу отца принял титул брата, взял себе в жены донью Орелио де Торре-Асюль, предназначавшуюся его отцом для дона Родольфо.
Маркиз и маркиза прожили еще несколько лет; маркиз скончался почти вслед за маркизой. Оба они унесли с собой в могилу, словно яд отравленной стрелы, угрызения совести за изгнание из семьи их первенца. Но маркиз, непримиримый до последнего своего часа, ни единым вздохом не выдал своей душевной боли; он так и умер без имени сына на устах. К тому же сбылась заветная мечта маркиза: он сошел в могилу с сознанием того, что его род будет жить в появившихся на свет внуках.
На похоронах обоих стариков многие заметили затесавшегося в толпе человека, закутанного в широкий плащ; но широкополая шляпа, низко надвинутая на глаза, не позволяла разглядеть его лицо. Так никто и не знал, кто был этот человек. Один только старый пеон уверял, что он признал в нем дона Родольфо. Но был ли это действительно изгнанник, явившийся отдать последний долг своему отцу и пролить слезу над его могилой? Появление незнакомца было столь неожиданным, а его исчезновение столь внезапным, чгто не представлялось никакой возможности проверить уверения старого слуги. Время шло, важные события следовали одно за другим, но о доне Родольфо по-прежнему ничего не было слышно, и все окончательно утвердились в мысли, что он умер, а вскоре и совсем позабыли о нем.
Таким образом, дон Фернандо без какой-либо тяжбы унаследовал все фамильное имущество и титул семейства де Мопоер, Маркиз доя Фернандо не был таким плохим человеком, каким мог представить его себе наш читатель, судя по тому невыгодному облику, в котором этот младший отпрыск семейства де Мопоер впервые предстал перед ним. Все случилось из-за того, что дону Фернандо как младшему сыну была уготована злая участь – быть постриженным в монахи. В душе честолюбивого молодого человека, всеми фибрами своего существа тянувшегося к жизни, вспыхнуло возмущение против этого жестокого и несправедливого фамильного обычая, осуждавшего его на заключение в монастыре и тем самым лишавшего его всех радостей жизни.
Нет никакого сомнения, однако, что, подчинись дон Родольфо всем требованиям своего положения старшего в семье, дону Фернандо и в голову не пришла бы мысль оспаривать права старшего брата на наследство. Но дон Родольфо пренебрег всеми старинными традициями семейства: он женился на индианке, примкнул к «бунтовщикам», и дон Фернандо поспешил ухватиться за счастливый случай, неожиданно и кстати представленный ему судьбой. Он не считал, что совершает дурной поступок, полагая, что согласно фамильному праву ему надлежит занять место, которым пренебрегает старший брат, по всей видимости, очень мало дороживший титулами и богатством. Так уже заведено в этом мире, что человек, совершивший недостойный поступок, начинает подыскивать всяческие оправдания, старается убедить самого себя, что он должен был поступить именно так, а не иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105