Попрали ли вы его своими ногами?
В ответ неслись нестройные крики, и оглушительный гомон начинался снова.
Так продолжалось всю ночь. За несколько мгновений до восхода солнца жрец снова задал свой вопрос. На этот раз среди наступившей тишины прозвучал высокий и мелодичный голос молодой девушки:
– Владыка жизни сжалился над своими детьми и послал им на помощь солнце! Злое начало побеждено!
В то же мгновение взошло сияющее солнце. Индейцы приветствовали его радостными возгласами и, скинув с себя свое фантастическое облачение, пали на колени, подняв глаза к небу.
Жрец обмакнул в наполненную водой чашу из тыквы пучок полыни и, покропив им на все четыре стороны, обратился с мольбой к небу:
– Здравствуй, солнце, видимый наместник невидимого владыки жизни! Внемли мольбам своих краснокожих сынов! Дело их правое! Даруй же им скальпы их врагов, дабы было что нанизать им на свои пояса! Приветствую тебя, солнце, здравствуй!
– Приветствую тебя, солнце, здравствуй! – хором подхватила толпа.
Все встали с колен. Первая часть ритуала была окончена. Жрец удалился; место его занял глашатай, призвавший главных сашемов вырыть топор войны. Начался новый обряд. Вожди стройной процессией вошли в Хижину Великого Врачевания. Здесь, на месте, указанном жрецом, старейший из вождей отрыл ножом для снимания скальпов «великий топор войны», эмблему предстоящей войны.
Затем сашемы в том же порядке выступили из хижины. Впереди, между воином, который нес тотем, и воином, который нес трубку мира, шествовал старейший вождь; обхватив обеими руками рукоятку топора, он нес его лезвием вперед, плотно прижав топор к своей груди. Так сашемы дошли до Ковчега первого человека, где они выстроились лицом к столбу войны. Теперь дело было за жребием: он должен был решить, кому из сашемов выпадет великая честь нанести удар священным топором по столбу войны.
Индейцы, народ в высшей степени суеверный, придают этой церемонии огромное значение. Удачно нанесенный удар, сделавший глубокую зарубку в столбе, считается предзнаменованием счастливого исхода войны.
Приступили к жеребьевке; жребий пал на Твердую Руку. Гул одобрения пронесся по рядам присутствующих, когда было произнесено имя человека, которого народ любил и уважал как одного из храбрейших своих сынов.
Твердая Рука выступил из рядов, стал спиной к Ковчегу первого человека, принял топор из рук старейшего вождя, занес его высоко над своей головой и, вращая с невероятной быстротой, метнул в столб войны. Топор так глубоко врезался в дерево, что жрец, который должен был выдернуть его, после долгих и тщетных усилий вынужден был отказаться от этой попытки. Крик радости вырвался из груди воинов; подхваченный многотысячной толпой, он прозвучал, как могучий боевой клич.
Старейшие сашемы в один голос утверждали, что они не помнят такого удара.
Все предвещало счастливый исход войны. Всеобщее ликование не знало границ. Твердой Руке устроили овацию, вожди и воины наперебой поздравляли его с достигнутым результатом. Когда топор был наконец вынут, воины посторонились, очистив место для женщин. Началась пляска скальпов.
В танце участвуют одни только женщины; это, кажется, единственный случай, когда индейские воины пасуют перед женщинами, Эта священная пляска сохранилась только у непокоренных индейцев; она исполняется лишь в честь особо важных событий: накануне великого похода или после окончания его, да и то лишь в случае счастливого его исхода. А успешным походом индейцы считают такой, из которого воины возвращаются с большим количеством скальпов и отобранных у неприятеля лошадей, не понеся при этом потерь.
Женщины отплясывают этот танец с воодушевлением, переходящим в исступление, зажигая сердца воинов воинственным задором.
Но вот смолкли неистовые крики женщин и прекратились их необузданные движения. Пляска скальпов кончилась. Воины приступили к последнему из обрядов, предшествующих началу военных действий. Следы этого обряда нам случалось встречать лишь у некоторых племен, обитающих на берегах Верхнего Миссури, да еще у индейцев чисто папагосского происхождения. Он состоит в предсказании будущего по потрохам молодой кобылицы. Само собой разумеется, что жрец-толкователь говорит все, что ему взбредет на ум, и все ему верят на слово по той простой причине, что никто, кроме жреца-толкователя, не владеет искусством этого вещания. На этот раз то ли потому, что он не хотел смущать всеобщую радость, то ли потому, что, долго обманывая других, он сам уверовал в свою ложь, жрец предсказал внимавшим ему воинам победоносный исход войны. Это предсказание было встречено новым взрывом всеобщего ликования. Останки кобылицы согласно обычаю были отданы жрецу, который, таким образом, один только и вышел с чистым барышом из этого темного дела.
Наконец все предвоенные обряды были закончены, и воины получили приказ держать наготове оружие, лошадей и провиант в ожидании приказа о выступлении, которого ждали с минуты на минуту.
Папагосским сашемам удалось поставить под свои тотемы тридцать тысяч воинов на превосходных конях; около четырех тысяч из них были вооружены огнестрельным оружием. Правда, индейцы, с редким искусством владеющие топором, копьем и луком, весьма посредственные стрелки из ружей: суеверный страх, который они питают к огнестрельному оружию, мешает им брать точный прицел. Однако есть немало индейцев, которым удается преодолеть этот страх. Из них вырабатываются отличные стрелки, которых следует весьма опасаться в бою. Но главная огневая мощь индейской армии заключалась в оружии восьмидесяти охотников белых и метисов, присоединившихся к индейцам в надежде на грабеж и поживу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105