Пожар разгорелся еще больше, и огненная стена окружила несчастных американцев.
Через несколько минут вся крепость пылала, как громадный костер, и дикие вопли неслись оттуда.
Команчи, отойдя в сторону, смотрели на пожар, наслаждаясь своей местью.
Пламя охватило все здание и поднималось все выше и выше. Яркий свет, как от громадного маяка, разливался вдаль.
Наверху крепости виднелось несколько фигур. Одни из них в ужасе метались то туда, то сюда; другие — стояли на коленях и, по-видимому, горячо молились.
Вдруг раздался страшный треск. Пронзительный, страшный крик понесся к небу, и здание рухнуло, разбрасывая от себя высокие снопы искр.
Все было кончено!
Американцы погибли.
Команчи поставили высокий шест на том месте, где было селение и, пригвоздив к нему руки поселенцев, воткнули в него окровавленный топор.
Потом они подожгли несколько еще уцелевших хижин и двинулись в путь.
Из всех поселенцев остались в живых только четыре женщины и старик.
Команчи взяли их с собой. И глубокая, мрачная тишина окутала дымящиеся развалины, бывшие свидетелями таких ужасных сцен.
ГЛАВА IX. Призрак
Ясное осеннее солнце освещало прерию. Было около восьми часов утра.
Птицы быстро перелетали с места на место или громко пели, скрываясь в густой зелени. Иногда голова испуганной лани показывалась из-за высокой травы и тотчас же исчезала.
Два всадника в охотничьих костюмах ехали крупной рысью по левому берегу Канады. Они сидели на великолепных полудиких лошадях, около которых бежало несколько черных, с подпалинами на груди и около глаз, ищеек.
Эти всадники были Чистое Сердце и Весельчак. Всегда холодный и сдержанный, Чистое Сердце казался на этот раз необыкновенно веселым. Лицо его сияло, губы улыбались, и он с удовольствием смотрел по сторонам. Иногда он придерживал лошадь и пристально смотрел вдаль, как бы надеясь увидеть что-то. А потом, когда надежда его не сбывалась, нетерпеливо пришпоривал лошадь и шагов через сто снова останавливался.
— Как ты нетерпелив! — сказал, засмеявшись, Весельчак. — Не беспокойся, мы скоро приедем.
— Карамба! Я знаю, что мы приедем, но мне так хочется поскорее увидеть ее! Единственные счастливые минуты провожу я с той, к кому мы едем. Моя мать! Моя дорогая мать! Без жалоб, без сожалений покинула она все из любви ко мне. О, какое счастье иметь мать! Какое счастье знать, что есть сердце, бьющееся только для вас, живущее только вашей жизнью, радующееся вашей радостью, грустящее от вашей печали! Забывая и совсем не думая о себе, мать оберегает вас от всего тяжелого, что есть в жизни, самоотверженно выносит все это на своих плечах и предоставляет вам только одно хорошее. О, Весельчак! Чтобы понять то полное любви и самоотречения существо, которое называют матерью, нужно, подобно мне, потерять ее на несколько лет, а потом вдруг найти и увидеть, что она стала еще нежнее и самоотверженнее, чем прежде. Господи, как мы тихо едем! Каждая минута, которую мы теряем здесь, лишает меня поцелуя матери! Когда же будет конец?
— Смотри, вот и брод.
— Слава Богу! А знаешь что, Весельчак? Меня мучит сегодня какое-то тяжкое предчувствие. Мне почему-то страшно.
— Брось эти мрачные мысли, — сказал Весельчак. — Через несколько минут мы уже будем у твоей матери.
— Да, да. А все-таки мне кажется — может быть, я ошибаюсь — что все здесь как будто изменилось. Все кругом как-то странно тихо и пусто. Селение уж недалеко, а между тем, не слышно ни лая собак, ни пения петухов, ни тех звуков, которые всегда доносятся из местности, где живут люди.
— Ты, пожалуй, прав, — отвечал несколько встревоженный Весельчак.
Река делала в этом месте крутой поворот. Заросшие густым кустарником берега ее и высокие скалы заслоняли вид.
Селение, куда они направлялись, лежало на расстоянии ружейного выстрела от берега, но оно было не видно отсюда.
Лошади спустились с берега и уже вступили в воду, как вдруг отскочили назад, а собаки, тоже остановившись, жалобно завыли.
— Что это значит? — пробормотал Чистое Сердце, побледнев как смерть и с ужасом осматриваясь по сторонам.
— Посмотри! — сказал Весельчак, показывая товарищу на реку.
Несколько трупов плыло по течению.
— Господи! — воскликнул Чистое Сердце. — Здесь случилось что-то ужасное! Моя мать! Моя мать!
— Не бойся. Она, наверное, в каком-нибудь безопасном месте, — сказал Весельчак, сам не веря тому, что говорил.
Не слушая друга, старавшегося успокоить его, Чистое Сердце пришпорил лошадь и принудил ее броситься в воду.
Через несколько минут они уже были на противоположном берегу реки.
Тут они поняли все.
Перед ними была картина полного разрушения. Селение и крепость обратились в груды развалин. Густые клубы дыма носились над ними. На том месте, где стояло селение, поднимался высокий шест с пригвожденными к нему руками, и коршуны с громкими криками носились над ним.
Местами виднелись полуобъеденные трупы. Хищные звери и птицы пировали здесь ночью.
Ни одного живого существа, кроме птиц, не видно было нигде.
Охотники с первого взгляда увидели, в чем дело. Индейцы были здесь. Только они, со своей непримиримой ненавистью к белым, могли произвести такое страшное опустошение.
— Предчувствие не обмануло меня! — воскликнул Чистое Сердце, задрожав от ужаса. — О моя мать! Моя мать!
Он бросился на землю, закрыл лицо руками и зарыдал.
Весельчак молча смотрел на него. Чем мог он утешить его? Пусть лучше он поплачет, пусть успокоится первый порыв горя. Оно не одолеет эту сильную натуру. Наступит реакция, и друг его начнет действовать.
Он отошел от Чистого Сердца и с врожденным инстинктом охотника стал внимательно осматривать местность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72