Эта мера предосторожности, очень благоразумная и вместе с тем очень простая, принята во всей Мексике из-за того недоверия, какое внушает жителям организация мексиканской полиции, покровительствующей ворам.
Обменявшись несколькими словами шепотом с пришедшим, трактирщик снял цепь и отворил дверь.
— Сеньор, — обратился он к незнакомцу, пившему настойку, — вот ваш посыльный.
— Наконец! — с радостью вскричал путешественник, поставив стакан на стол.
Вошел пеон, вежливо снял шляпу и поклонился.
— Ну, друг мой, — спросил незнакомец, — вы нашли того человека, к которому я вас посылал?
— Нашел, сеньор, мне посчастливилось встретить его в ту минуту, когда он возвращался с улицы Сант-Агустин.
— А-а! Что же он сказал, получив мою записку?
— Во-первых, сеньор, он дал мне пиастр, потом сказал: «Воротись, как можно скорее, и скажи тому, кто послал тебя, что я поспею на свидание, назначаемое им, почти в одно время с тобой!»
— Так что…
— Так что он будет здесь, вероятно, через несколько минут.
— Очень хорошо! Ты малый умный, — отвечал незнакомец. — Вот тебе еще пиастр, теперь ты можешь уйти.
— Благодарю, сеньор, — сказал пеон, весело кладя пиастр в карман. — Если бы каждый месяц было по две ночи такие, как эта, то через год я разбогател бы.
И, поклонившись во второй раз, он вышел из залы по всей вероятности затем, чтобы отправиться спать.
Пеон не солгал, потому что не прошло и десяти минут после его ухода, как раздался топот лошадей, и не только постучались в дверь, но и позвали несколько раз.
— Отворяйте смело, хозяин, — сказал незнакомец. — Я знаю этот голос.
Трактирщик повиновался, и несколько человек вошли в залу.
— Наконец, вы воротились, любезный Валентин! -вскричал по-французски вошедший, с живостью подходя к путешественникам, которые, со своей стороны, подходили к нему.
— Благодарю за скорость, с которой вы явились на мое приглашение, любезный Ралье, — ответил охотник.
Трактирщик закусил губы, услышав, что говорят на языке, которого он не понимал.
— Гм! Это англичане, — прошептал он с досадой.
— Лусачо, — обратился Валентин к трактирщику; — я должен говорить о важных делах с этими кабальеро, так как я желаю, чтобы вы не мешали, я вас прошу уступить мне эту залу на один час.
— Сеньор… — прошептал трактирщик.
— Я понимаю, вы хотите денег, — хорошо, я вам дам, но с условием, что никто не войдет сюда, пока я не позову.
— Однако, сеньор…
— Выслушайте меня и не перебивайте! Еще не рассветет часа два, итак, до тех пор вы не отворяйте вашей гостиницы. Вы не можете ожидать посетителей; я покупаю у вас каждый час по унции. Вы согласны?
— Я думаю, сеньор, за эту цену я продам вам весь день, если вы желаете.
— Этого не нужно! — вскричал, смеясь, охотник. — Только я не хочу, чтобы подслушивали и подсматривали.
— Я человек честный, сеньор.
— Желаю думать так; только я предупреждаю вас, что если я увижу в щель глаз или ухо, я сейчас пошлю пулю в знак предостережения; а я имею несчастье стрелять очень метко.
— Я позабочусь, чтобы мои люди не беспокоили вас.
— Вы удивительный трактирщик! Я предсказываю вам, что вы быстро разбогатеете, потому что очень хорошо понимаете ваши интересы.
— Я стараюсь угодить тем, кто удостаивает своим присутствием мою гостиницу.
— Прекрасное рассуждение. Вот вам две обещанные унции и два пиастра в придачу за ту закуску, которую вы нам подадите. Прикажите поставить лошадей этих кабальеро в конюшню и оставьте нас.
Трактирщик поклонился, сделал гримасу в виде улыбки, принес с проворством — не весьма обыкновенным в людях его звания — заказанную закуску и низко поклонился охотнику.
— Теперь, — сказал он, — никто не войдет сюда без моего приказания.
Он вышел.
Пока Валентин уговаривался с трактирщиком, присутствующие молчали, внутренне смеясь над странным способом действия охотника и над неопровержимыми аргументами, которые он употребил для того, чтобы избавиться от шпионства, которого всегда должно опасаться в подобных местах, где хозяева обыкновенно служат нескольким сторонам сразу, и нисколько не совестятся изменять тем, кто дорого им платит.
— Теперь, — сказал Валентин, как только дверь затворилась за трактирщиком, — мы по крайней мере будем разговаривать безопасно.
— Говорите по-испански, друг мой, — отвечал Ралье.
— Зачем же? Так приятно разговаривать на своем языке, когда редко находишь случай, как, например, я. Уверяю вас, Курумилла этим не оскорбится.
— Я вам говорю это не для вождя, дружба которого к вам мне известна.
— Для кого же?
— Для дона Марсьяля, который приехал со мной и имеет сообщить вам что-то важное.
— О-о! Это меняет положение, — сказал охотник, тотчас заменив французский язык испанским. — Вы здесь, любезный дон Марсьяль?
— Да, сеньор, — отвечал Тигреро, выходя из тени, в которой он стоял до сих пор, и сделал несколько шагов вперед. — Я очень рад увидеться с вами.
— Кого вы еще привезли с собой, любезный Антуан?
— Меня, друг мой, — сказал третий человек, сбрасывая с себя плащ. — Брат мой думал, что в случае тревоги лучше, если он будет не один.
— Брат был прав, любезный Эдуард, и я благодарю его за прекрасную мысль, которая доставила мне удовольствие пожать вам руку. Теперь, сеньоры, если вам угодно, мы сядем и поговорим, потому что, если я не ошибаюсь, нам надо пересказать друг другу вещи очень важные, в особенности для меня.
— Действительно, так, — отвечал Антуан Ралье, садясь, и его примеру немедленно последовали остальные.
— Если вы хотите, — начал Валентин, — мы начнем по порядку, таким образом, мы кончим гораздо скорее — вы знаете, что минуты драгоценны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64