Французы присутствовали при этом ужасном зрелище. Луи был возмущен лукавством колдуна и легковерием индейцев.
– О! – сказал он своему другу. – Мы не должны допускать этого убийства.
– Гм! – прошептал Валентин, крутя свои белокурые усы и осматриваясь вокруг. – Они многочисленны.
– Так что ж теперь, – возразил Луи с жаром, – я не хочу быть свидетелем подобного беззакония... и если бы мне пришлось погибнуть, я все-таки намерен постараться спасти этого несчастного, который так чистосердечно предложил нам свою дружбу.
– Дело в том, – сказал Валентин задумчиво, – что Трангуаль Ланек, как они его называют, честный человек, к которому я чувствую сильную симпатию; но что можем мы сделать?
– Броситься между ним и его врагами, – вскричал Луи, схватив пистолеты, – мы все-таки убьем каждый пять или шесть человек.
– Да, а другие убьют нас и мы все-таки не успеем спасти того, для которого принесем себя в жертву. Нет, это плохое средство, придумаем другое...
– Поспешим, казнь начинается. Валентин ударил себя по лбу.
– А! – сказал он вдруг с плутовской улыбкой. – Я придумал славную штуку... предоставь все дело мне; мое прежнее ремесло фигляра, кажется, поможет нам; но ради Бога, обещай мне оставаться спокойным.
– Клянусь, если ты его спасешь.
– Будь спокоен – нашла коса на камень; я докажу этим дикарям, что я похитрее их.
Валентин пришпорил лошадь и въехал в середину круга.
– Остановитесь на минуту, – сказал он громким голосом.
При неожиданном появлении молодого француза, которого до сих пор никто из индейцев не замечал, они все обернулись и взглянули на него с удивлением. Луи, положив руку на свою шпагу, с беспокойством следил за движениями своего друга, готовый прийти к нему на помощь.
– Прекратим шутки, – продолжал Валентин, – мы не имеем времени забавляться; вы дураки и ваш колдун насмехается над вами. Как вы торопитесь! Ни с того ни с сего хотите убить человека! Но нет, я не позволю вам сделать глупость...
Подбоченившись, Валентин неустрашимо окинул взором все собрание. Индейцы, по своему обыкновению, выслушали эту странную речь совершенно бесстрастно, ни одним жестом не выказав своего удивления. Курумилла подошел к молодому человеку и холодно сказал ему:
– Пусть удалится мой бледный брат; он не знает законов пуэльчесов; этот человек осужден и должен умереть: его назначил колдун.
– Вы дураки, – сказал Валентин, пожимая плечами, – ваш колдун такой же колдун, как я окас; повторяю вам, что он насмехается над вами, и я вам это докажу, если хотите.
– Что говорит отец мой? – спросил Курумилла колдуна, который безмолвно и неподвижно стоял возле трупа.
Колдун улыбнулся презрительно.
– Когда же белые говорили правду? – отвечал он с насмешкой. – Пусть этот чужестранец докажет свои слова, если может.
– Хорошо! – возразил ульмен. – Бледнолицый может говорить.
– Несмотря на непоколебимую уверенность этого человека, – вскричал Валентин, – мне нетрудно доказать вам, что он обманщик.
– Мы ждем, – сказал Курумилла.
Индейцы приблизились с любопытством. Луи не понимал намерений своего друга; он угадывал, что какая-либо забавная идея пришла ему в голову, и с таким же нетерпением как и другие желал знать, как он выпутается из затруднения.
– Позвольте, – с уверенностью сказал колдун, – что сделают мои братья, если я докажу, что мое обвинение справедливо.
– Чужестранец умрет, – холодно сказал Курумилла.
– Я согласен, – смело отвечал Валентин.
Поставленный таким образом в необходимость объясниться, француз выпрямился, нахмурил брови и сказал громким голосом:
– И я также великий колдун!
Индейцы посмотрели на него с уважением. Ученость европейцев доказана между ними и они уважают ее бесспорно...
– Не Трангуаль Ланек убил вождя, – продолжал француз с уверенностью, – а сам колдун.
Трепет удивления и боязни пробежал по собранию.
– Я? – вскричал колдун с удивлением.
– И ты сам это знаешь, – отвечал Валентин, бросив на него взор, который заставил его задрожать.
– Чужестранец, – сказал Трангуаль Ланек, – напрасно хлопочете вы за меня; мои братья считают меня виновным, а потому я, хотя и невинен, но должен умереть.
– Велико ваше самоотвержение, но нелепо, – отвечал ему Валентин.
– Этот человек виновен, – подтвердил колдун.
– Кончим, – продолжал Трангуаль Ланек, – убейте меня.
– Что говорят мои братья? – обратился Курумилла к народу, тревожно толпившемуся вокруг него.
– Пусть бледнолицый колдун докажет истину своих слов, – повторили воины в один голос.
Они любили Трангуаля Ланека и внутренне не желали его смерти. С другой стороны, к колдуну они питали глубокую ненависть, которую скрывали только из страха, внушаемого им.
– Очень хорошо, – продолжал Валентин, сойдя с лошади, – вот что я предлагаю.
Все замолчали. Парижанин обнажил саблю и замахал ею перед глазами толпы.
– Вы видите эту саблю, – сказал он с вызывающим видом, – я засуну ее в рот до эфеса; если Трангуаль Ланек виновен, я умру; если он невинен, как я утверждаю, Пиллиан поможет мне, и я вытащу саблю из моего тела, не получив ни малейшей раны.
– Брат мой говорит как мужественный воин, – сказал Курумилла, – мы готовы.
– Я этого не допущу, – вскричал Трангуаль Ланек, – разве брат мой хочет убить себя?
– Пиллиан – судья, – отвечал Валентин с улыбкой неизъяснимого выражения и с видом убеждения, прекрасно разыгранным.
Французы обменялись взглядом. Индейцы – взрослые дети, для которых всякое зрелище праздник. Необыкновенное предложение парижанина показалось им неопровержимым.
– Испытание! Испытание! – кричали они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174