— Да, — сказал монах, — но теперь надо поторопиться. В то время, как вы доверялись прекрасным словам французского миссионера, который ухаживал за вами и теперь усыпляет вашу бдительность для того, чтобы всегда иметь вас под рукой, ваши враги потихоньку готовятся напасть на вас и разом покончить с вами.
Скваттер выразил на своем лице удивление.
— Но этот человек спас мне жизнь! — воскликнул он.
Все трое рассмеялись в ответ на его слова.
— И к чему только людям дается опыт?! — воскликнул монах, обращаясь к молодым людям и пожимая плечами. — Вот ваш отец, вся жизнь которого протекла в прерии, и он прежде всего забывает самый священный закон — око за око, зуб за зуб — и не хочет понять, что человек, который, по его словам, спас ему жизнь, напротив, только затем и вылечил его раны, чтобы потом насладиться его мучениями и увидеть, как его убьют здорового и сильного, а не умирающего, каким он был, когда они встретились.
— О, нет! — воскликнул скваттер. — Вы лжете, этого не может быть!
— Этого не может быть? — возразил монах, глядя с сожалением на Красного Кедра. — О, как люди слепы! Подумайте, compadre, разве этому священнику не было за что вам мстить?
— Это верно, — со вздохом пробормотал Красный Кедр, — но он простил меня.
— Он простил вас?! А вы сами простили бы его? Полноте, вы с ума сошли, compadre. Я вижу, что с вами ничего не поделаешь. Поступайте как хотите, мы вас оставляем.
— Да, — произнес скваттер, — оставьте меня, я больше ничего и не прошу.
Монах и два его спутника сделали несколько шагов, как бы собираясь уходить.
Затем брат Амбросио оглянулся. Красный Кедр стоял на том же месте, голова его была опущена и брови нахмурены. Он размышлял.
Монах понял, что скваттер колеблется, и решил, что наступил момент, которым надо воспользоваться, чтобы окончательно склонить его на свою сторону.
Он вернулся обратно.
— Compadre, — сказал он, — еще одно, последнее слово — или, если вам угодно, последний совет.
— Что еще? — спросил Красный Кедр с раздражением.
— Берегите Эллен.
— Что?! — воскликнул скваттер, прыгнув как пантера и схватив брата Амбросио за руку. — Что ты сказал, монах?
— Я сказал, — отвечал тот твердым и внушительным тоном, — что ваши враги хотят использовать Эллен для того, чтобы наказать вас, и что если этот проклятый миссионер до сих пор для виду покровительствовал вам, то только потому, что боялся, как бы эта жертва, за которой он ухаживает, не ускользнула от него.
При этих ужасных словах с Красным Кедром произошла страшная перемена — бледность покрыла его лицо, он весь затрясся.
— О-о! — как тигр зарычал он. — Пусть они только явятся!
Монах бросил торжествующий взгляд в сторону своих товарищей. Он одержал победу, и добыча была у него в руках.
— Пойдемте, — произнес Красный Кедр, — не покидайте меня, ради Бога! Мы раздавим этих коварных змей! Ага, они воображают, что держат меня в руках, — продолжал он с нервным смехом, — но я им покажу, что старый лев еще не побежден! Я могу рассчитывать на вас, дети мои, не так ли? Не так ли, брат Амбросио?
— Конечно, — отвечал тот, — мы ваши единственные друзья, вы знаете это.
— Правда, — произнес скваттер. — Простите, что я на мгновение забыл это. О, вы увидите!
Два часа спустя все четверо явились в хижину.
Увидев их, Эллен почувствовала, как дрожь пробежала у нее по телу.
Тайное предчувствие предупредило ее о беде.
ГЛАВА XVII. Мать и сын
Устроив Красного Кедра и его дочь в хакале и удостоверившись, что новый образ жизни им нравится, отец Серафим прежде всего позаботился исполнить обещание, данное им матери Валентина.
Достойная женщина, несмотря на все свое мужество, чувствовала, что силы ее с каждым днем убывают. Она ничего не высказывала и не жаловалась, но сознание, что сын ее близко, а она не может его увидеть и обнять после столь долгой разлуки, погружало ее в безысходную грусть. Она чувствовала, что силы постепенно оставляют ее, и в конце концов пришла к той ужасной мысли, что никогда больше не увидит своего сына, что он уже умер и что миссионер, опасаясь нанести ей жестокий удар, только ободряет ее и подает ей надежды, которые никогда не осуществятся.
Материнская любовь не рассуждает.
Все, что она увидела и услышала со времени своего прибытия в Америку, только увеличивало ее опасения, показав, как часто в этой стране жизнь человека висит на волоске. Поэтому, когда миссионер объявил ей, что не позже чем через неделю она обнимет своего сына, ее волнение и радость были так велики, что она едва не лишилась чувств и боялась умереть от счастья.
Сначала она даже и не хотела этому верить.
Между тем, хотя отец Серафим и знал, что Валентин находится в прерии, но не знал точно, в каком именно месте. Тотчас же по возвращении в пещеру, в которой они пока жили, он отправил четырех из своих индейцев в разные стороны, чтобы они разузнали и сообщили ему точные сведения об охотнике.
Мать Валентина присутствовала при том, как миссионер отправлял своих гонцов. Она слышала, какие он давал им наставления, видела, как они отправились, и начала теперь считать минуты, остающиеся до их возвращения, причем с точностью предугадывала все, что могло бы их задержать.
Так прошло два дня, но ни один из гонцов пока не возвращался.
Бедная мать целые дни просиживала в ожидании на скале, вперив взоры в даль равнины.
К вечеру третьего дня она заметила вдалеке маленькую черную точку, которая быстро приближалась к тому месту, где она сидела.
Мало-помалу точка эта обрисовывалась все явственнее, и вскоре можно было различить, что это всадник, скачущий во весь опор в сторону ущелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86