— И что же?
— Все было напрасно. Мне кажется даже, что чем больше я стараюсь пересилить себя, тем сильнее страх овладевает мною.
— Как! Вы… Такой смелый… Подумайте, оставаться здесь нельзя, возвращаться тоже поздно, остается одно — сделать то же, что сделали и все мы.
— Все, что вы мне говорите, я уже себе и сам говорил, но, повторяю вам, я скорее застрелюсь, чем решусь переправиться таким способом.
— Но ведь это безумие! — воскликнул охотник.
— Как вам угодно. Я не хуже вас понимаю, что кажусь смешным, но ничего не могу с собой сделать.
Валентин в отчаянии топнул ногой и бросил взгляд в сторону своих спутников, которые, собравшись на противоположном краю бездны, не могли понять, отчего произошла заминка.
— Слушайте, генерал, — сказал он через мгновение, — я не покину вас так, что бы ни случилось. Нас связывают слишком тесные узы, чтобы я мог оставить вас умирать от голода на этой скале. Если для вас действительно невозможно перебраться через пропасть так, как перебрались наши спутники, то я найду другой способ, позвольте мне только действовать.
— Благодарю вас сердечно, мой друг, — печально ответил генерал Ибаньес, с чувством пожав ему руку, — но послушайте меня и не заботьтесь обо мне, а оставьте меня здесь. Пусть будет со мной то, что угодно Богу, а вам надо торопиться, ваши товарищи ждут вас.
— Я не уйду! — с решимостью вскричал охотник. — Клянусь вам, что вы отправитесь вместе с нами.
— Нет, говорю вам, я не могу.
— Попробуйте!
— Это бесполезно — я не в состоянии этого сделать. Прощайте!
Валентин задумался и ничего не ответил.
Через мгновение он поднял голову. Лицо его осветилось радостью.
— Ну вот, — воскликнул он весело, — я ведь знал, что найду средство. Вы переправитесь, как в повозке. Вот увидите.
Генерал Ибаньес улыбнулся.
— Благородное сердце! — прошептал он.
— Подождите меня, — сказал Валентин, — через несколько минут я возвращусь. Мне надо только кое-что приготовить.
С этими словами охотник схватился за веревки и быстро переправился на другую сторону.
Как только генерал увидел, что Валентин уже на другой стороне, он поспешно отвязал лассо и перебросил его вслед за охотником.
— Что вы сделали? — вскричали все с ужасом и изумлением.
Генерал, между тем, наклонился над бездной, держась левой рукой за выступ скалы.
— Не следует допускать, чтобы Красный Кедр открыл ваши следы, — крикнул он, — вот почему я отвязал лассо. Прощайте, братья. Да поможет вам Бог!
Раздался выстрел, на который ответило эхо гор, и труп генерала низвергнулся в бездну.
Генерал Ибаньес размозжил себе выстрелом череп.
Его спутники застыли как вкопанные от изумления, пораженные тем, что они увидели. Они не могли понять, как генерал Ибаньес, из боязни свалиться в пропасть, мог предпочесть самому покончить с собой. Между тем его поступок был сам по себе логичен. Его страшила не сама смерть, но род смерти.
Но перед тем как умереть, генерал оказал им неоценимую услугу. Благодаря ему Красный Кедр никоим образом не мог теперь обнаружить их след.
Хотя охотники при помощи смелого плана Валентина и выбрались теперь из западни, в которую завел их скваттер, но положение их все еще было довольно опасным. Им необходимо было как можно скорее спуститься на равнину, чтобы найти хоть какую-нибудь дорогу.
Валентин первым пришел в себя. С тех пор как охотник переселился в прерию, он присутствовал при стольких ужасных зрелищах, что не многое могло надолго выбить его из колеи.
Но к генералу Ибаньесу Валентин чувствовал глубокую симпатию. Ему не раз приходилось убеждаться в благородстве души генерала, а потому его трагическая кончина произвела на охотника сильное впечатление.
— Что же, — сказал он, встряхнув головой как бы для того, чтобы отогнать грустные мысли. — Cosa que no tiene remedio olvidar la e lo mejor . Наш друг отошел в лучший мир, так угодно было Богу, и наши сожаления не возвратят жизни нашему милому генералу. Позаботимся же о себе, друзья мои. Наше положение тоже далеко не блестяще, и если мы не поторопимся, то скоро последуем за ним.
Дон Мигель с грустью посмотрел на охотника.
— Это верно, — произнес он, — наш друг теперь успокоился. Позаботимся о себе. Говорите, дон Валентин, что нам делать. Мы готовы.
— Хорошо, — сказал Валентин. — Самое трудное еще впереди. Ничего не значит, что мы перебрались через пропасть, если найдут здесь наши следы. Этого-то я и хочу избежать.
— Гм! — произнес дон Пабло. — Это очень трудно, чтобы не сказать — невозможно.
— Все возможно, если есть сила, мужество и ловкость. Слушайте внимательно, что я вам скажу.
— Мы слушаем.
— Края пропасти с этой стороны не так отвесны, как с той, не так ли?
— Это верно, — заметил дон Мигель.
— На двадцать метров ниже нас вы можете видеть площадку, начиная от которой почти до самого дна пропасти, то есть до подошвы горы, тянется лес.
— Да.
— Вот это и есть наша дорога.
— Как, наша дорога, мой друг? — воскликнул дон Мигель. — Но как же мы достигнем той площадки, о которой вы говорите?
— Очень просто: я вас спущу на своем лассо.
— Это так, но как же спуститесь потом вы сами?
— Пусть это вас не беспокоит.
— Прекрасно, — возразил дон Мигель, — но позвольте сделать вам одно только замечание.
— Извольте.
— Вот тут перед нами тянется вполне ясно видимая дорога, и притом очень удобная.
— Действительно, — спокойно возразил Валентин, — то, что вы говорите, вполне справедливо, но две причины мешают мне направиться этой дорогой, как вы ее называете.
— Какие же это причины?
— Сейчас скажу. Во-первых, эта дорога находится настолько в хорошем состоянии так бросается в глаза, что подозрения Красного Кедра неминуемо обратятся на нее, если дьявол поможет ему перебраться сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86