Вы заставляете нас думать, что вы целиком отдались, подобно нам, поискам, столь же тщетным, как и наши. Как же назвать это поведение, если не изменой?
— Валентин, вам точно доставляет удовольствие оскорблять меня. Дружеские чувства, которые вы ко мне питаете, не дают вам права на это. Берегитесь, всякое терпение имеет свои границы…
Охотник прервал его насмешливым хохотом:
— Вот видите, юноша, — заметил он, — вы уже грозите мне!
Молодой человек в бессильном отчаянии опустился на землю.
— О! — воскликнул он. — Как я страдаю!
Валентин несколько мгновений смотрел на него с нежной жалостью, затем наклонился к нему и тронул за плечо:
— Послушайте меня, дон Пабло, — сказал он мягко.
ГЛАВА IV. Взгляд назад
Теперь мы вернемся к той части нашего рассказа, которой мы закончили «Степных бандитов». В течение шести месяцев, прошедших после трагической смерти донны Клары, произошли некоторые события, которые читателю необходимо знать для того, чтобы уяснить последующие.
Читатели, без сомнения, помнят, что Белая Газель в бесчувственном состоянии была поднята Сыном Крови около тела старого бандита Сандоваля.
Сын Крови перекинул молодую девушку через седло впереди себя и во весь опор помчался к теокали, служившему для него и жилищем, и крепостью.
Мы последуем за этими двумя лицами, играющими важную роль в нашем рассказе.
Как было сказано выше, Сын Крови с места помчался во весь опор, но ему все казалось, что они двигаются слишком медленно, и он не переставая погонял своего скакуна ударами шпор, от которых из боков несчастного животного уже давно струилась кровь. Так неслись они с невероятной быстротой во мраке ночи, и тени скал и деревьев словно летели им навстречу по обеим сторонам дороги.
От быстрого движения и тряски Белая Газель скоро пришла в себя. Ее длинные волосы трепались в пыли, а обращенные к небу глаза были орошены слезами отчаяния, боли и бессилия.
Рискуя разбить себе голову о камни, покрывавшие дорогу, она предпринимала бесплодные усилия, чтобы вырваться из рук своего похитителя.
Но тот, устремив на нее взор, выражавший какую-то свирепую радость, не замечал, по-видимому, ужаса, внушаемого им молодой девушке, а если и замечал, то это, казалось, доставляло ему только удовольствие.
Его сжатые губы оставались неподвижны, и только изредка вылетал из них резкий свист, заставлявший лошадь мчаться быстрее.
Молодая девушка громко вскрикнула, но только эхо ответило ей, и лошадь понеслась еще быстрее.
Наконец Белая Газель собрала все свои силы и так стремительно рванулась вперед, что ноги ее почти тронули землю. Но Сын Крови точно ожидал этого, и раньше, чем она успела коснуться земли, он, не останавливая лошади, схватил девушку за волосы и снова перекинул через седло.
Рыдание вырвалось из груди Газели, и она снова лишилась чувств.
— О, ты не уйдешь от меня, — вскричал Сын Крови, — и никто в мире не вырвет тебя из моих рук.
Между тем мрак начал рассеиваться, и вскоре во всем своем блеске появилось солнце.
Мириады птиц радостным пением приветствовали появление дневного светила.
Природа весело пробуждалась, и прозрачно-голубое небо обещало один из тех прекрасных дней, которые нередки в этой благословенной стране.
Справа от дороги шли плодоносные поля, которые сливались вдали с горизонтом и радовали взор.
Тело девушки безжизненно свешивалось с лошади.
Лицо ее покрылось синеватой бледностью, губы побелели и приоткрылись, зубы были крепко стиснуты, и только грудь слабо трепетала под широкой рукой Сына Крови, тяжело лежавшей на ней.
Наконец они прискакали к пещере, в которой расположились человек сорок индейцев, вооруженных и готовых к походу.
Это были сотоварищи Сына Крови.
Он сделал знак, и ему тотчас подвели другую лошадь. Не успел он еще пересесть на нее, как та, на которой он приехал, упала и из ее ноздрей, рта и ушей хлынула темная горячая кровь.
Снова положив перед собой на седло молодую девушку, Сын Крови отправился дальше.
— На сожженную асиенду! — крикнул он.
Индейцы, которые, без сомнения, только и ожидали прибытия своего вождя, последовали за ним.
Вскоре весь отряд быстро мчался по дороге, окутанный облаком густой пыли, подымавшейся из-под ног лошадей.
Проскакав с невероятной быстротой около пяти часов, индейцы увидали вдали высокие колокольни и башни города, возвышавшиеся над облаком дыма и пара.
Индейцы взяли немного влево и помчались по полям, злорадно вытаптывая обильный урожай.
Через полчаса они достигли подошвы высокого холма, одиноко стоявшего посреди равнины.
— Подождите меня здесь, — сказал Сын Крови, останавливая свою лошадь, — что бы ни случилось, не трогайтесь с места до моего возвращения,
Индейцы поклонились в знак повиновения, а Сын Крови, вонзив шпоры в бока лошади, помчался дальше.
Но он отъехал недалеко и, как только скрылся с глаз своих товарищей, тотчас же остановил лошадь и сошел на землю.
Сняв с лошади уздечку, чтобы ей удобнее было полакомиться свежей и сочной травой, он поднял неподвижное тело девушки и медленно начал взбираться со своей ношей на холм.
Уже наступали сумерки, и птицы провожали последним концертом заходящее солнце, лучи которого почти горизонтально ложились на землю. Небо быстро темнело.
Между тем поднялся ветер, который с каждой минутой все усиливался, и мрачные тучи тяжело понеслись над землей, опускаясь все ниже и ниже.
Все предвещало, что в эту ночь разразится одна из тех бурь, которые случаются только в этой стране и заставляют бледнеть от страха самых смелых людей.
Сын Крови все поднимался, неся на руках юную девушку, голова которой бессильно склонилась к нему на плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86