— Что скажет мой отец? Привязать ли наших пленников к столбам пыток или вернуть им свободу?— А какой выкуп назначаете вы за них? — спросил генерал.— Слушайте меня все находящиеся здесь бледнолицые вожди и судите о милосердии и великодушии команчей: за жизнь этих пятерых вождей они требуют только жизнь двух людей.— В самом деле, это очень немного, — заметил генерал, — а кто такие эти два человека, которых вы требуете?— Бледнолицые зовут их: первого — дон Мигель Сарате, а второго — генерал Ибаньес.Губернатор вздрогнул.— Эти два человека не могут быть выданы вам, — отвечал он, -они приговорены к смерти и завтра они умрут.— Хорошо, пленников начнут пытать сегодня вечером, — невозмутимо отвечал вождь.— Но, — вскричал генерал, — нельзя ли будет устроить дело как-нибудь иначе?! Пусть мои братья просят у меня то, что я могу им дать, и…— Я хочу этих двух человек, — перебил губернатора вождь, — иначе мои воины сами освободят их.Одного из присутствовавших при этом свидании офицеров страшно возмущал напыщенный тон Единорога, и он сказал индейцу, что они не боятся угроз.Индейский вождь обернулся к офицеру, речь которого вызвала сочувственное одобрение со стороны всех мексиканцев, находившихся в приемной, и сказал:— Мои слова — слова человека, который ничего не боится и держит в своих руках жизни пяти человек.— Э! — вскричал офицер. — Какое нам дело до этих людей? Мы не обязаны платить за них выкуп и, кроме того, вам уже сказали, что те, кого вы желаете взять вместо выкупа, осуждены на смерть.— Хорошо, мы уйдем! — гордо поднимая голову, сказал Единорог. — Больше нам не о чем говорить, наши дела сами будут говорить за нас.— Одну минуту! — вскричал генерал. — Переговоры еще не окончены!.. Мой сын — сам вождь, он человек умный и понимает, что нам необходимо время, чтобы дать ему окончательный ответ.— Мой отец сказал мудро, — отвечал индеец после минутного размышления, — завтра в двенадцатом часу я приду за окончательным ответом бледнолицых.— Хорошо, — отвечал губернатор. — Ну, а что будут делать до тех пор команчи?— Они выйдут из города и расположатся лагерем в долине.— Согласен!— Владыка жизни слышал обещание моего отца. Если он не сдержит своего слова, если у него лживый язык, пролитая кровь падет на его голову.Через час команчи покинули город и расположились лагерем на берегу реки, на расстоянии двух ружейных выстрелов от городской стены.Когда мексиканские офицеры остались одни с генералом, мужество сразу вернулось к ним, и они принялись упрекать один другого за уступчивость в разговоре с индейцами и, в особенности, за данное им обещание.Генерал с улыбкой на губах спокойно слушал их, а затем, все так же улыбаясь, сказал им:— Обещание, за которое вы так упрекаете меня, ровно ни к чему не обязывает… До завтра еще далеко, и кто знает, может быть, завтра же мы избавимся от команчей, и нам совсем не нужно будет отдавать пленников, которых они так нагло требуют от нас. ГЛАВА XI. Брат и сестра Приблизительно в полумиле к западу от Санта-Фе, в овраге, под купой густых деревьев трое мужчин и женщина сидели у костра за ужином, ведя между собой оживленный разговор.Трое мужчин были сыновьями Красного Кедра, женщина — Эллен.— Гм! — проговорил Сеттер. — Какой это дьявол мог задержать старика так долго, он сказал нам, уходя, что вернется самое позднее через четыре часа, а теперь уже и солнце скоро сядет, а его все еще нет.— Ба! — сказал Натан, пожимая плечами. — Уж не боишься ли ты, что с ним случилось что-нибудь! У нашего старика есть клюв и когти, а со времени последней своей встречи с доном Мигелем, которого завтра должны расстрелять в Санта-Фе, он держит себя очень осмотрительно.— Мне нет никакого дела, — грубо отвечал Сеттер, — до того, здесь отец или нет: я хотел только сказать, что нам тут больше нечего делать и, вместо того, чтобы попусту ждать, нам следовало бы вернуться в лагерь, где наше присутствие необходимо.— Ба! Мы совсем не нужны нашим товарищам, — возразил ему Шоу. — Переночуем здесь, а завтра видно будет… Если отец не вернется до утра, мы одни возвратимся в лагерь. Гарри и Дик прекрасно сумеют и одни управиться до нашего прихода.— Шоу сказал правду, отец иногда бывает таким странным, — заметил Натан, — он, чего доброго, пожалуй еще рассердится на нас за то, что мы не подождали его.— Ну, останемся, — сказал беззаботно Сеттер, — по мне это еще лучше. Нам придется только поддерживать всю ночь огонь, чтобы он не погас. Значит, каждый из нас будет по очереди сторожить, когда остальные будут спать.— Вот и отлично! — заметил Натан. — Если старик вздумает вернуться ночью, он увидит, что мы его ждали.Все три брата встали, Сеттер и Натан набрали побольше хвороста, чтобы поддерживать огонь, а Шоу сплел из веток уютный шалаш для сестры.Старшие братья растянулись у костра, завернувшись в свои одеяла, и погрузились в глубокий сон.Шоу, подкинув хвороста в огонь, сел под лиственницей и глубоко задумался.Сидя у костра, Шоу думал о донне Кларе. Он любил ее со всем пылом страсти своей необузданной, дикой натуры.В то время, когда он сидел под деревом, предаваясь своим невеселым думам, вдруг кто-то тихонько положил ему руку на плечо.Шоу обернулся.Перед ним стояла Эллен, прямая и неподвижная, похожая на бледных призраков германских легенд.— Вы не спите, Эллен? — спросил он ее.— Нет, — отвечала она своим мелодичным, как песня птички, голосом. — Брат, мне грустно.— Что такое с вами, Эллен? Почему не хотите вы прилечь отдохнуть на несколько часов, ведь вам это необходимо.— Мне грустно, повторяю я вам, брат, — возразила она, — сколько ни старалась я уснуть, сон бежит от меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95