Со стороны можно было подумать, что здесь собрались люди, сознающие лежащие на них обязанности и твердо решившиеся исполнять свой долг до конца.Индейцы в данную минуту были полными хозяевами города. Против них мексиканцы не могли выставить ни одного солдата и поэтому им оставалось только постараться покончить дело с команчами на возможно более выгодных для себя условиях. Но так как офицеры хотели сохранить наружное приличие, то началось совещание, причем все снова поочередно высказывали свое мнение; затем, по окончании прений, генерал поднялся со своего места и попросил собрание выслушать его.— Кабальеро, — начал он голосом, дрожавшим от волнения или, лучше сказать, от страха, — все мы, собравшиеся здесь, — люди мужественные и не раз имели случай доказать это в затруднительных обстоятельствах. Одним словом, если бы дело шло о том, чтобы пожертвовать нашей жизнью для спасения несчастного населения, мы не задумываясь сделали бы это, потому что все мы отлично понимаем святость долга и знаем, что бывают моменты, когда нельзя отступать, но увы! Жертва наша не принесла бы пользы и не устранила бы опасности для тех, кого мы должны защищать. Поэтому мы должны вступить в переговоры с дикарями. К сожалению, мы не можем выставить против них войска. Может быть, нам и удастся отвратить опасность и спасти женщин и детей. Но если мы даже и не достигнем желаемых результатов, у нас, по крайней мере, останется сознание свято исполненного долга.Оглушительные аплодисменты приветствовали такое заключение речи губернатора, и он, обернувшись к часовому, неподвижно стоявшему у двери, приказал ввести главных индейских вождей. ГЛАВА XXII Команчи Валентин и его друзья проснулись на рассвете.Команчи, уже с оружием в руках, были совсем готовы к выступлению.Единорог, одетый в великолепный воинский наряд, подошел к охотнику.— Мой брат уже выступает? — спросил его Валентин.— Да, — ответил вождь. — Я отправлюсь в крепость за ответом вождя бледнолицых.— А что намерен предпринять мой брат, если ему ответят отказом?Единорог улыбнулся.— У команчей длинные копья, — сказал он, — бледнолицые не откажут ему.— Я буду сильно беспокоиться во время вашего отсутствия, вождь. Испанцы — изменники; берегитесь, как бы вам не попасть в засаду.— Они не осмелятся сделать этого, — гордо отвечал Единорог. — Если они не отдадут мне вождя, которого любит мой брат, испанские вожди будут замучены на площади Санта-Фе, город сожжен и разграблен. Я сказал, пусть мой брат не беспокоится.— Хорошо! Единорог — мудрый вождь, он сделает все, что следует.Вдруг в лагере произошло какое-то смятение, и двое запыхавшихся людей подбежали к Валентину и Курумилле, разговаривавшим с Единорогом.Вновь прибывшими были дон Пабло, сын дона Мигеля, и отец Серафим.Подбежав к своим друзьям, они в полном изнеможении опустились на травуСпустя некоторое время миссионер первым оправился от почти бесчувственного состояния.Дон Пабло точно обезумел: слезы ручьем лились из его глаз, грудь надрывалась от рыданий, он не мог произнести ни слова.Валентин страшно взволновался при виде такого горя своего друга.— Господи, Боже мой! — в испуге повторял он. — Да скажите же мне, что такое случилось? Может быть, дон Мигель…Миссионер отрицательно покачал головой.— Нет, — отвечал он наконец, — с доном Мигелем, насколько мне известно, не случилось ничего дурного.— Слава Богу! Так что же это значит? Какое несчастье случилось еще, батюшка?— Да, сын мой, случилось большое несчастье, — отвечал миссионер, закрывая лицо руками.— Говорите же, что такое? Ваше молчание убивает меня!— Донна Клара…— Ну! — перебил его охотник.— Сегодня ночью Красный Кедр похитил ее из того убежища, где я укрыл ее.— О! — вскричал с глухой яростью Валентин, гневно топнув ногой. — Опять этот демон! Проклятый Красный Кедр! Попадись только он мне!..— Увы!.. — проговорил в отчаяньи священник.— Соберитесь с мужеством, батюшка, — сказал Валентин, — спасем сначала дона Мигеля, а затем, клянусь вам, я верну ему и его дочь!— Отец молитвы, — сказал Единорог кротким и твердым голосом, обращаясь к отцу Серафиму, — у вас доброе сердце, команчи любят вас, и Единорог поможет вам. Молитесь вашему Богу, и Он поможет вам… вы ведь сами говорите, что Он может все сделать.Затем вождь повернулся к дону Пабло и, тяжело опустив ему руку на плечо, сказал:— Плачут только женщины, а мужчины мстят. Разве у моего брата нет винтовки?— Да, вы правы, вождь, — отвечал дон Пабло, преодолевая волнение, — пусть плачут женщины, которые не имеют другого оружия для защиты… Я — мужчина, я буду мстить.— Хорошо. Мой брат говорит хорошо, он — воин… Единорог уважает его… он прославится на тропе войны.На минуту упавший духом, дон Пабло снова вернул себе всю свою энергию, и теперь это был уже другой человек.— Куда вы отправляетесь? — спросил он.— В Санта-Фе, освободить вашего отца.— Я пойду с вами.— Пойдемте, — согласился Единорог.— Нет, — решительно вмешался Валентин, — ваше место не там, дон Пабло… Пусть команчи одни делают то, что им нужно… Вы гораздо лучше сделаете, если останетесь здесь.— Приказывайте, друг мой, — покорно отвечал молодой человек, — я вполне доверяю вашему опыту.— Прекрасно, вы благоразумны, мой друг… Брат, — прибавил он, повернувшись к вождю, — вы можете ехать. Солнце уже поднялось над горизонтом, и да поможет вам милосердный Господь!Единорог подал знак к выступлению. Команчи, размахивая оружием, испустили военный клич и, окружив привезенных ночью испанских пленников, тронулись в поход.Курумилла встал и старательно завернулся в бизонью шкуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95