Прислонясь к дереву, со сложенными на груди руками и опущенной головой, он хранил мрачное молчание и никто не решался его тревожить.
Но вот к нему приблизился дон Хаиме.
— Генерал! — окликнул он президента.
Мирамон поднял голову и протянул дону Хаиме руку.
— Это вы, мой друг! Ах, зачем только я вас послушался!
— Что сделано, то сделано, генерал, — отрывисто ответил дон Хаиме, — не стоит об этом говорить. Но прежде чем мы отсюда уйдем, вы обязаны исполнить свой долг. Совершить месть.
— Что вы хотите сказать? — удивился Мирамон.
— Известна ли вам причина поражения? — спросил дон Хаиме.
— Измена! — ответил Мирамон.
— А кто изменник, вы знаете?
— Откуда мне знать! — гневно произнес президент.
— А я знаю. Видел все собственными глазами. Я наблюдал за изменником давно, поскольку догадывался о его гнусных намерениях.
— Но ведь все равно мы не можем его захватить!
— Ошибаетесь, генерал. Я его привел. Я бы и в ад пошел, только бы до него добраться!
Офицеры и солдаты ответили на эти слова одобрительными возгласами:
— Слава Богу! — вскричал Кабос. — Этого подлеца следует четвертовать!
— Приведите негодяя, будем судить! — сказал Мирамон печально.
Сердце его болезненно сжалось, жестокость была ему чужда.
— Это не займет много времени, — сказал генерал Негрете, — его казнят выстрелом в спину, и все. Как изменника.
— Но прежде надо установить личность, — добавил Кабос.
По знаку дона Хаиме солдаты привели дона Мельхиора.
Вид у него был ужасный: платье разорвано и покрыто грязью, окровавленные руки связаны за спиной.
Суд состоялся под председательством генерала Кабоса, и вскоре изменник с простреленной спиной уже был в предсмертных конвульсиях.
ГЛАВА XXXVIII. Лицом к лицу
К тому времени, когда генерал Мирамон вернулся в Мехико, там уже все знали о его поражении. Духовенство и аристократия, как ни удивительно, раскаивались в своем равнодушии к Мирамону, который один мог их спасти. Да и в народе президент нашел бы сейчас поддержку. Но ему и в голову не приходило обратиться к жителям с призывом помочь организовать оборону.
Сама мысль о власти претила сейчас Мирамону и единственным желанием было сложить с себя полномочия.
По прибытии в Мехико Мирамон решил прежде всего собрать дипломатов и просить их выступить в роли посредников, чтобы спасти город. Мирамон намерен был сдать Мехико без боя федеральным войскам.
И тогда французский и испанский посланники, генерал Берисабал, взятый в плен при Толухе, и генерал Айестеран, близкий друг Мирамона, тотчас же отправились к генералу Ортего, чтобы заключить почетный мир, точнее, капитулировать.
Дон Антонио Касебар изъявил желание отправиться вместе с ними. После казни друга его, Мельхиора, он стал опасаться за собственную судьбу, и его томило дурное предчувствие. Но выйти за ворота без пропуска было невозможно, и дону Антонио пришлось остаться в Мехико. Вскоре он получил письмо, подтвердившее его опасения. И без того осторожный, в силу того образа жизни, который он вел, и постоянного риска, которому подвергался, дон Антонио нанял дюжину испытанных убийц и держал их за портьерами. Как-то около девяти вечера, в тот самый день, когда возвратился Мирамон, дон Антонио пошел к себе в спальню почитать, но этому невинному развлечению мешала нечистая совесть. Вдруг он услышал в прихожей громкие голоса. Дон Антонио быстро встал и уже хотел пойти узнать, как вдруг дверь отворилась, и на пороге показался слуга, а за ним еще девять человек: шесть мужчин в масках из серапе и три дамы.
Дона Антонио проняла дрожь, но он взял себя в руки и стоял в ожидании, когда кто-нибудь из вошедших заговорит.
— Сеньор дон Антонио, — произнес наконец один из них, выступив вперед, — я привел вашу невестку донью Марию, герцогиню де Табор, вашу племянницу донью Кармен де Табор и донью Долорес де ля Крус.
Слова эти были произнесены с такой убийственной иронией, что дон Антонио невольно попятился назад и лицо его покрылось смертельной бледностью.
— Я вас не понимаю, — сказал он, тщетно стараясь унять в голосе дрожь.
— Неужели вы не узнали меня, дон Горацио? — кротко произнесла донья Мария. — Разве страдания так сильно изменили мое лицо? Ведь я — несчастная супруга вашего брата, которого вы убили?
— Что за комедию вы здесь ломаете? — вскричал дон Антонио с гневом. — Эта женщина сумасшедшая! А вы, негодяи, берегитесь! Со мной шутки плохи!
Тот, к кому обратился дон Антонио, громко расхохотался.
— Может быть, кабальеро, вы хотите говорить при свидетелях? А нас здесь так мало!
— Может, и при свидетелях, — ответил незнакомец.
— Прошу вас, сеньоры и кабальеро, выйти к нам! — сказал дон Антонио. Тотчас портьеры приподнялись, двери отворились, и человек двенадцать вошли в комнату.
— Вот вам свидетели, — вскричал дон Антонио, усмехнувшись. — Пусть же прольется ваша кровь, вы сами этого хотели — он обратился к появившимся из-за портьер молодчикам:
— Бейте их, как собак! — и сам схватил со стола два шестиствольных револьвера. Никто не двигался с места.
— Долой маски! — сказал один из пришедших. — Мы должны разговаривать с открытыми лицами. — И он снял маску.
Остальные последовали его примеру.
Читатель, конечно, уже догадался, кто пришел к дону Антонио.
— Не угодно ли вам, сеньор, — сказал дон Хаиме, — открыть свое настоящее имя, как мы открыли лица? Надеюсь, вы узнали меня? Я — дон Хаиме де Бивар, брат вашей невестки. Двадцать два года я слежу за каждым вашим шагом, сеньор Горацио де Табор, и жду случая отомстить вам. И вот, наконец, Бог мне послал этот случай!
Дон Горацио смерил взглядом дона Хаиме и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76