Наконец Меткая Пуля вытряхнул об ноготь большого пальца левой руки пепел из своей трубки, заткнул ее за пояс и встал.
Не приписывая, по-видимому, значения этому действию канадца, девушка следила исподтишка за каждым его движением.
Она увидала, что он взял несколько шкур, отнес их в темный угол хижины и положил на полу, как бы для того, чтобы приготовить постель.
Когда канадец счел ложе достаточно мягким, он бросил на него покрывало и хладнокровно вернулся к огню.
— Мой бледнолицый брат приготовил постель, — произнесла Цвет Лианы, взяв его за руку, когда он уже брался снова за свою трубку.
— Да, приготовил, — ответил он.
— Зачем четыре постели для троих?
Меткая Пуля взглянул на нее с отлично разыгранным изумлением.
— Разве нас не четверо? — возразил он.
— Я вижу только двух бледнолицых охотников и моего брата, для кого же четвертая постель?
— Для моей сестры Цвета Лианы, полагаю, — ведь она пришла просить гостеприимства у бледнолицых друзей?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Женщины моего племени, — сказала она тоном оскорбленного достоинства, — спят в собственных хижинах и не ищут ночлега в хижинах воинов.
Меткая Пуля склонил голову с видом убеждения.
— Я ошибся, — ответил он почтительно, — положим, что я ничего не говорил, я вовсе не имел намерения опечалить мою сестру, но видя, что она входит так поздно в мою хижину, я думал, что она просит гостеприимства.
Молодая девушка тонко улыбнулась.
— Мой брат — великий воин бледнолицых, — сказала она, — его голова поседела, он очень хитер, зачем же он прикидывается, будто не знает, что привело Цвет Лианы в его хижину?
— Потому что действительно не знаю, — ответил охотник. — Откуда мне знать?
Индианка повернулась вполоборота к тому месту, где спал граф, и указала на него пальчиком, прелестно надув губки.
— Стеклянный Глаз знает все, — сказала она. — Он, вероятно, предупредил моего брата-охотника.
— Я не отрицаю, — ответил Меткая Пуля, ничуть не смущаясь, — что Стеклянный Глаз знает многое, но в этом случае он оставался нем.
— Правда ли это? — спросила она с живостью.
— С какой стати мне говорить неправду? Цвет Лианы нам не враг.
— Нет, напротив, я друг, откройте уши, мой брат.
— Говорите.
— Стеклянный Глаз могуществен?
— Говорят, — уклончиво ответил честный охотник, не способный унизиться до лжи.
— Старейшины племени считают его высшим духом, который может располагать событиями по своей воле и, если захочет, даже изменить течение событий в будущем.
— Кто это сказал?
— Все говорят.
Охотник покачал головой и, сжав в своих руках крошечную ручку девушки, произнес добродушно:
— Вас обманывают, дитя, Стеклянный Глаз такой же человек, как и все другие, у него нет особенной власти; не знаю, с какой целью старейшины вашего племени распустили такой смешной слух, но это ложь, и я не могу допустить, чтобы ее распространяли.
— Белый Бизон — самый мудрый старейшина черноногих, он владеет всеми знаниями своих отцов по другую сторону соленого озера, он никогда не ошибается, а не он ли уже давно объявил о прибытии Стеклянного Глаза в наше племя?
— Возможно, хотя я и не понимаю, откуда он мог знать, если каких-нибудь три дня назад мы и сами еще не подозревали, что ступим ногой в это селение.
Девушка улыбнулась с торжеством.
— Белый Бизон знает все, — сказала она, — впрочем, уже тысячу лун и даже больше колдуны нашего народа предвещают появление человека, во всем сходного со Стеклянным Глазом; его появление было предсказано так верно, что никто ему не удивился, все ждали этого.
Охотник убедился в бесполезности бороться долее с убеждением, так глубоко укоренившимся в сердце девушки.
— Хорошо, — сказал он, — Белый Бизон очень мудрый старейшина; чего же он не знает?
— Он знает все! Разве не он предсказал, что Стеклянный Глаз станет во главе краснокожих воинов и навсегда избавит их от бледнолицых с востока?
— Справедливо! — подтвердил охотник, который понятия не имел о том, какие важные сведения сообщила ему девушка, но уже начинал подозревать обширный заговор, готовящийся краснокожими со свойственной им глубокой хитростью; теперь он горел желанием вытянуть из индианки как можно больше сведений.
Цвет Лианы смотрела на него с простодушной радостью.
— Мой брат видит, что я знаю все, — сказала она.
— Правда, Цвет Лианы знает даже больше, чем я предполагал, теперь она может открыть мне без опасения, какую услугу желает получить от Стеклянного Глаза.
Индианка взглянула на молодого человека, который все еще спал.
— Цвет Лианы страдает, — сказала она тихо и робко, — облако нашло на ее дух и омрачило его.
— Цвету Лианы шестнадцать лет, — ответил, улыбаясь, старый охотник, — новое чувство пробуждается в ней, птичка поет в ее сердце, она невольно вслушивается в это сладкозвучное пение, которого еще не понимает.
— Правда, — прошептала девушка, вдруг задумавшись, — мое сердце печально… Разве любовь — страдание?
— Дитя, — задумчиво ответил охотник, — все существа созданы Повелителем Жизни таким образом, что всякое ощущение отзывается болью; радость, доведенная до крайности, переходит в боль. Цвет Лианы любит, сама того не подозревая, а любить — это значит страдать.
— Нет! — воскликнула девушка с движением ужаса. — Нет, я не люблю, по крайней мере так, как вы говорите. Напротив, я пришла просить вашего покровительства, чтобы оградить меня от человека, который меня любит, но любовь которого наводит на меня страх, и к которому я никогда не буду чувствовать ничего кроме благодарности.
— Уверены ли вы, бедное дитя, что именно это чувство питаете к тому человеку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99