Граф забавлялся несколько минут проделками товарища, который расхаживал взад и вперед, бормоча себе что-то под нос, сжимая кулаки, поднимая глаза кверху и стуча оземь прикладом винтовки с комичным отчаянием; но наконец молодой человек не выдержал и разразился громким хохотом.
Охотник стал как вкопанный и осмотрелся вокруг, чтобы узнать причину несвоевременной веселости графа.
— Что случилось, господин Эдуард? — спросил он. — Что вас так рассмешило?
Разумеется, этот вопрос, заданный с испугом, только заставил графа расхохотаться еще сильнее.
— Ах! Дружище, — вскричал он, — ведь я смеюсь над вашим уморительным видом и сумасбродными проделками, за которыми я наблюдаю вот уже добрых двадцать минут.
— Можно ли обращать это в шутку, господин Эдуард? — возразил Меткая Пуля.
— По-видимому, вы принимаете это близко к сердцу, любезный друг. Никогда не видел я вас таким взволнованным. Можно подумать, что вы лишились той гордой самоуверенности, которая помогала вам пренебрегать всеми опасностями.
— Нет, нет, господин Эдуард, вы ошибаетесь, мое мнение на этот счет составлено давно, я твердо уверен, что эти красные черти никогда не исхитрятся убить меня; но, видите ли, меня бесит то, что они так ловко надули меня, это задевает мое самолюбие, знаете ли, вот я и ломаю голову, чтобы придумать средство сыграть с ними шутку в свою очередь.
— Думайте, приятель; если возможно что-либо сделать, я помогу вам. Но пока мне остается сидеть сложа руки и оставаться безучастным, — я связан словом.
— Как! — вскричал Меткая Пуля в изумлении. — Вы останетесь здесь, чтобы содействовать их дьявольским фокусам?!
— Придется, любезный друг, раз уж я обещал.
— Ну, само собой, вы обещали, иначе и сделать нельзя было, но слово, данное индейцу, не в счет, господин Эдуард. Краснокожие — идиоты! Что они смыслят в чести? В подобной ситуации Серый Медведь вовсе не считал бы себя связанным относительно вас, будьте уверены.
— Возможно, любезный друг, хотя я и не разделяю вашего мнения: Серый Медведь человек необыкновенный, он одарен редким умом.
— На что служит ему этот ум? На то разве только, чтобы превзойти своих соплеменников в хитрости и коварстве?.. Поверьте мне, не церемоньтесь, раскланяйтесь с ним по-французски, как говорят на юге, и наплюйте на все; краснокожие первые одобрят ваш поступок.
— Любезный друг, — твердо ответил граф, — напрасно распространяться на этот счет. Мы, дворяне, дав слово, подчиняемся ему безусловно, кто бы ни был тот, кому наше слово дано, и какого бы цвета ни была его кожа.
— Как хотите, господин Эдуард, это дело ваше, я не вправе давать вам советы или навязывать свое мнение, вы лучше меня рассудите, как вам надо поступать. Будьте спокойны, больше я не скажу вам ни слова об этом.
— Спасибо, друг.
— Все это прекрасно, но что же нам теперь делать?
— Как! Что нам делать? Что вам делать, хотите вы сказать?
— Нет, господин Эдуард, я сказал именно то, что хотел сказать; вы же понимаете, что я не оставлю вас одного в этом гнезде ехидн?
— Напротив, любезный друг, вы сделаете это немедленно.
— Я?! — вскричал охотник и расхохотался во всю глотку.
— Да, вы, мой друг, так надо.
— Ба-а! Почему же надо, когда вы остаетесь?
— Именно потому и надо. Охотник задумался на минуту.
— Должен вам сказать, что я ничего не понимаю, — сказал он наконец.
— Но дело ясно, — возразил граф.
— Гм! Может быть, но только не для меня.
— Разве вы не понимаете, что нам надо отомстить за себя?
— О! Что касается этого, то я все понимаю как нельзя лучше.
— Как же мы достигнем этой цели, если вы упрямитесь и не желаете уходить?
— Да ведь вы же останетесь, — упорствовал охотник.
— Это совсем другое дело. Я остаюсь потому, что связан словом, а вы вольны уйти или оставаться. Вам надо пользоваться этим и тотчас уходить. Когда вы выберетесь на волю, отыщите приятелей, что будет не трудно в прерии; думаю, что мой честный Ивон, несмотря на свою трусость, вероятно, также хлопочет о моем избавлении. Повидайтесь с ним и решите что-нибудь. Я не могу уйти отсюда, это правда, но я и не могу запретить моим друзьям освободить меня! Если им это удастся, то мое слово будет снято с меня и ничто не помешает мне следовать за ними. Теперь вы понимаете?
— Понимать-то понимаю, господин Эдуард, но должен признаться, что не решаюсь оставить вас одного среди этих краснокожих дьяволов.
— Не беспокойтесь на этот счет, Меткая Пуля, я не подвергаюсь никакой опасности, они питают ко мне такое благоговение, что мне нечего опасаться с их стороны. Впрочем, Серый Медведь сумеет защитить меня в случае необходимости. Итак, любезный друг, послушайтесь меня и уходите скорее. Вы больше поможете мне, если уйдете, чем будете упорно находится здесь, где ваше присутствие в случае опасности мне скорее навредит, чем пойдет на пользу.
— Вам лучше знать, граф, и раз вы требуете этого, то я уйду, — ответил охотник, грустно качая головой.
— Главное, будьте осторожны, выходя из стана; смотрите, чтобы вас не убили!
Охотник презрительно улыбнулся.
— Вы знаете, что краснокожие не могут справиться со мной, — возразил он.
— А я забыл! — со смехом ответил граф. — Ну, прощайте, дружище! Не оставайтесь тут дольше. Желаю успеха!
— До свидания, господин Эдуард, позвольте мне пожать вашу руку. Как знать, сведет ли нас еще судьба!
— Нет, мы должны обняться, любезный друг, — возразил граф, — ведь мы братья!
— С радостью! — вскричал просиявший канадец и бросился в раскрытые объятия графа.
Они крепко обнялись и наконец расстались. Граф лег на кучу шкур, которые служили ему постелью, а канадец, осмотрев свое оружие, в последний раз кивнул на прощание молодому человеку и вышел из палатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99