Почему здесь, где возникли древнейшие очаги мировой цивилизации, так и не удалось самостоятельно, без активного вмешательства европейцев, взломать рамки докапиталистической социально-экономической структуры? Все эти вопросы интересовали науку уже давно. Серьезное внимание уделяли им, в частности, Гегель и Маркс. Анализируя структуру обществ Востока, Гегель в рамках своей философско-исторической системы обратил внимание на отсутствие там признаков, характерных для античных Греции и Рима и средневековой Западной Европы. Противопоставив динамичность Европы статичности и консервативной стабильности, столь характерным для всего неевропейского мира, он пришел к выводу о неисторичности Востока. Неисторичность эта сводилась в общем и целом к тому, что Восток не менялся или же изменялся крайне замедленными темпами, предпочитая путь к обновлению движению по циклическому кругу. Следуя в основном этой гегелевской идее, Маркс, коснувшись восточной общины и «азиатской» формы собственности, вычленил, оперируя выработанными им терминами и понятиями, основные особенности восточного способа производства, который он назвал «азиатским».
В структуре общества с господством такого способа производства Маркс видел два основных полюса – систему более или менее замкнутых и разрозненных сельских общин и централизованную государственную администрацию, «восточную деспотию», стоящую над этими общинами, управляющую ими и взимающую с них доход (дань, ренту-налог). Характерно, что Маркс, давший образец классового анализа, не ставил вопрос о классах восточного общества, ибо считал, что частнособственнические отношения в этом обществе не были ведущим и структурообразующим элементом. Более того, Маркс писал о том, что отсутствие частной собственности на землю – ключ к восточному небу.
Итак, по мысли Маркса, на Востоке функции владельца средств производства выполняло государство, выступавшее как в качестве суверена (т. е. олицетворявшего собой высшую власть), так и в виде верховного и единственного собственника (явление, с которым Европа не была знакома, хотя и европейским государствам, т. е. казне, порой принадлежало право собственности на те или иные ресурсы, имущество и т. п.). Это государство символизировалось обожествленной фигурой правителя, «восточного деспота», выступавшего по отношению ко всему обществу в функции «связующего единства». По отношению к этому правителю все остальные, от министров до крестьян, выступали в качестве его подданных, преданных подчиненных, покорных слуг, даже просто рабов. В этом смысле Маркс вслед за Гегелем употреблял понятие «поголовное рабство», имея в виду, что на Востоке (в отличие от Европы) не существовало частноправовых гарантий и человек никогда не воспринимался полностью свободной и в правовом плане независимой, дееспособной личностью, гражданином. Альтернативой этому были всеобщая зависимость населения от верховного владыки и произвол причастных к власти по отношению к рядовым производителям, подданным своего государя.
Итак, несмотря на крайнюю ограниченность знаний о Востоке в XIX в., Гегель и Маркс поняли в азиатской структуре ее суть: слабость индивида перед лицом всесильной власти государства и венчающего его деспота; ограниченность роли частного сектора и товарно-денежных отношений в силу зависимости того и другого от централизованного контроля. Отсюда – совершенно иная по сравнению с европейской социальная структура, иные политические и прочие институты. Ныне мы располагаем несравненно большей и гораздо более детализованной и документированной суммой сведений о Востоке по сравнению с тем, на что могли опираться мыслители прошлого века. Однако (и это важно подчеркнуть) их анализ не устарел. Новые данные заставляют внести в него некоторые частные изменения, но они лишь усиливают и подчеркивают основную идею о коренном принципиальном несходстве между антично-капиталистической Европой и всем неевропейским миром, прежде всего классическим Востоком.

Политическая власть на востоке

Современная наука накопила множество фактов, свидетельствующих о том, что первоначальное развитие институтов администрации, политической власти и государственности обычно протекало в условиях, когда частной собственности еще не существовало. Политическая администрация в условиях, когда еще не было частной собственности, постепенно, по мере укрупнения социального организма, превращалась в стабильную и прочную государственную власть, осуществлявшую эффективный централизованный контроль над обществом. Функции такого государства сводились прежде всего к централизованной редистрибуции совокупного общественного продукта, в первую очередь избыточного продукта, за счет которого существовал аппарат власти со всем обслуживавшим его многочисленным и разнообразным персоналом. Суть того, что Маркс некогда именовал «азиатским» способом производства, сегодня легко объясняется понятием «власть – собственность», которое подчеркивает первичность власти при отсутствии частной собственности и даже после того, как эта частная собственность в ее весьма непохожем на европейскую (весьма урезанном и юридически бесправном) виде все-таки возникла на Востоке.
Речь идет о том, что первоначалом на Востоке всегда была власть, прежде всего верховная власть – собственность правителя, частично делившегося ею со своими помощниками в центре и на местах. Обладая в силу причастности к власти общепризнанными правами и привилегиями, в том числе на избыточный продукт коллектива, власть имущие в этой структуре фактически исполняли роль господствующего класса частных собственников в условиях, когда ни такого класса, ни вообще частной собственности еще не существовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158