Ее конечный рубеж приходится на начало четвертого периода, и отмечен богатырской фигурой Харальда Хардрады, из Киева отправляющегося «туда, где арабы с норманнами бой ведут на земле и на море», но только уже не в отрезанный печенегами «Серкланд» Ингвара Путешественника, а в Византию. Эта пора его деятельности, полностью принадлежащая еще эпохе викингов, освещена в сагах и «драпах» с широким использованием восточноевропейских, русских эпических мотивов, входивших в общий дружинный фонд [189, с. 184, 200-202]. Вернувшись в Киев со сказочными богатствами, Харальд – Соловей Будимирович, добивается, наконец, руки воспетой им «Герды Гардов», Елизаветы Ярославны. И вся его дальнейшая судьба – возвращение в Норвегию, утверждение на престоле, длительная борьба с соседними королями и, наконец, героическая гибель в битве за английский престол – это уже, собственно, средневековье; а в плане русско-скандинавских отношений – начало нового, «династического этапа». Династические связи между правящими дворами в эпоху феодально-монархических государств были действенным средством развития и регулирования политических отношений, поэтому их следует рассматривать как закономерную форму эволюции русско-скандинавских связей, выражающую переход этих связей в новое, государственно-политическое качество. И снова необходимо констатировать, что инициатива в развитии этих связей принадлежит Руси, где значительно раньше, чем в Северных странах, конституировалась построенная по византийским нормам концепция верховной феодальной власти. Создателем новой системы отношений стал столь хорошо известный норманнам «конунг Ярицлейв», к концу своей деятельности не только претендовавший на равноценный византийскому титул «царя» [186, с. 416], но и умело зафиксировавший родственными связями стабильные отношения со скандинавскими королевствами (он взял в жены дочь шведского короля Ингигерд, а их дочь Елизавета стала женой сначала Харальда Норвежского, а после его гибели – Свейна Эстридсона Датского). Именно так была заложена основа системы международных династических связей киевских государей, функционировавшая до XIII в. [383, с. 426-429].


Международные связи киевской великокняжеской династии в X-XII вв. (по данным X.Рюсса).

Династические связи русских князей
Владимир – (989-1011) – Анна (Византия)
Владимировичи
Ярослав – (1020-1050) – Ингигерд-Ирина (Швеция)
Мария-Добронега – (1040-1087) – Казимир I (Польша)
Ярославичи
Владимир – (?) – Ода, графиня Липпольд (Германия) – (до 1052)
– Ида фон Эльсдорф (Германия)
Изяслав-Дмитрий – (1043-1078) – Гертруда (Польша) Вышеслава – (?) – Болеслав II (Польша)
Всеволод-Андрей – (1050-1067) – дочь Константина IX Мономаха (Византия)
Анастасия – (1039-1046) – Андрей (Венгрия)
Елизавета – (1044-1066) – Харальд (Норвегия)
– (1067-?) – Свейн (Дания)
Анна – (1050-1060) – Генрих (Франция)
– (1060-1075) – Рудольф, граф Креспи-Валуа (Франция)
Внуки Ярославли
Ростислав-Иван Владимирович – (1060-1067) – Ланка? (Венгрия) Ярополк-Петр Изяславич – (1073-1086) – Кунигунда фон Орламюде (Германия)
Святополк-Михаил Изяславич – (до 1113) – Комнина (Византия)
Евпраксия Изяславна – (1088–1089) – Мешко III (Польша)
Олег-Михаил Святославич – (1083) – Феофа yо Музалон (Византия)
Владимир-Василий Всеволодович Мономах – (1070-1107) – Гита Гарольдовна (Англия)
Апраксия-Адальгейда Всеволодовна – (1089) – Генрих III фон Стаде – (?) Генрих IV (Германия)
Мономаховичи
Мстислав-Харальд-Федор Владимирович – (1095-1122) – Кристина (Швеция)
– (1122-1132) – дочь новгородского посадника Завидя-Дмитрия
Марица – (1116) – Леон Диоген (Византия)
Евфимия – (1117-1138) – Коломан I (Венгрия)
Мстиславичи-Мономаховичи
Ингеборг – (1118) – Кнуд Лавард (Дания)
Мальфрида – (?) – Сигурд Крестоносец (Норвегия)
– (?) – Эйрик II (Дания)
Святополк-Иван – (1144) – Евфимия (Моравия)
Ирина – (?) – Андроник Комнин (Византия)
Ефросинья– (1146-1176) – Геза II (Венгрия)

Русско-скандинавские связи не были определяющими в этой системе, но занимали в ней устойчивое место и заботливо поддерживались. Сто лет спустя после Ярослава Мстислав Владимирович тщательно восстанавливает созданную в середине XI в. картину «политического равновесия», обновляя династические узы и со Швецией, и с Данией, и с Норвегией. Эти отношения оставались стабильными и прочными. Взаимодействие между двумя феодальными культурами – русской и скандинавской – в эпоху Владимира Мономаха и Мстислава продолжало развиваться [186, с. 462-466], но, в отличие от IX-XI вв., оно осуществлялось главным образом в политической и идеологической сфере. В это время «варяжская легенда» прочно включается в композицию ПВЛ, а в норвежско-исландской письменной традиции начинается формирование цикла «королевских саг» с их устойчивым мотивом пребывания королей-миссионеров в Гардах, при дворе конунга Ярицлейва.
Оба памятника – «Повесть временных лет» и «Хеймскрингла» – лежат в основании национальных литератур, и оба они оказываются за пределами общесредневековой европейской традиции, основанной на латинской книжности. Те специфические черты, которые предопределили исключительно национальную, и в то же время общечеловеческую значимость воплощения средневековых духовных ценностей на своем языке, на собственном культурном материале, не омертвлённом церковно-феодальными канонами, те черты, которые обусловили всемирно-историческое значение русской литературы нового времени и близкой ей по духу скандинавской литературы конца XIX – начала XX в., корнями уходят в мощную подоснову многовековых русско-скандинавских связей, и корни эти непосредственно соприкасаются с наследием эллинистической культуры, сохраненным раннесредневековой Византией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104