Сен-Симон помрачнел.— Как бы не так. Увы, мой друг… Когда я был богат, то кормил и поил сотни людей, а сегодня ни у одного из них не могу допроситься куска хлеба. Попробовал обратиться к Сегюру — когда-то мы были близки, вместе воевали в Америке, а теперь, ты знаешь, он взлетел к самому престолу, — но ответом он меня не удостоил. Сегодня у меня только и остались что ты да мой бывший лакей, человек необыкновенной отзывчивости, в каморке которого я живу… Впрочем, хватит ныть. Признайся, как нашел мою книгу?Базен задумался.— Не могу сказать, что во всем согласен с тобой. Мы еще поспорим. Но книгу прочитал не отрываясь. И главная мысль меня пленила своей лаконичностью и простотой: «Все люди будут работать…» Как это верно и точно ты сказал! Это наша общая цель… А чем занимаешься сейчас? Будешь продолжать?— Если не помру с голоду…— Зачем так мрачно, найдутся люди, которые тебе помогут. И это будет не граф Сегюр с компанией. Это будут те, кто борется с подобными сегюрами и их властителем. Вот теперь-то и настала самая пора задать вопрос: решил ли ты, наконец, для себя возможность вступления в наше общество?Сен-Симон замахал руками.— Уволь. Я об этом сейчас не могу думать. Надо как-то найти себя и свое место в новой науке. И потом… Я не уверен, что могу разделить ваши чаяния…— Я понял это отчасти, прочитав твою книгу. Как знаешь. Кстати, попробуй состряпать из нее краткую статью, а я попытался бы ее пристроить; ручаюсь, она вызовет интерес я даст тебе какие-то средства. С обществом же отложим, подумай еще. А сейчас — извини: мы должны расстаться. С минуты на минуту сюда нагрянут братья, и у нас будет сугубо свой разговор. Надеюсь, ты не обиделся? Приходи же в ближайшее время — подумаем о статье. 18 Всего собралось человек десять, но для комнатки Базена и это было многовато. Пришли старшие братья-архонты, из числа тех, кто оказался в Париже. Синод ставил целью обсудить текущие события и наметить программу действий на ближайшее будущее.Первым взял слово хозяин квартиры.— Братья, — сказал он, — прошло около пяти лет со дня нашей торжественной клятвы покончить с тиранией. Много воды утекло с тех пор, немало и крови, нашей, чистой крови. Прежде всего, я предлагаю почтить память Арена, Чераки, Топино-Лебрена, Метжда, Шевалье и всех других патриотов, гильотинированных и расстрелянных по приказу тирана или погибших в далекой ссылке.Все поднялись и с полминуты постояли в молчании.— Нами было предпринято немало акций, — продолжал Базен, — и акций самых разнообразных, но все они дали сравнительно небольшой эффект. Среди ведущих архонтов наметились два направления: брат Фелипомен Конспиративное имя Уде.

был сторонником решительных действий, брат Фабий Конспиративное имя Моро.

предлагал придерживаться выжидательной политики, считая, что заговорщики-роялисты, стремящиеся также уничтожить Бонапарта, проложат дорогу к нашей победе. Вы знаете: все мы относились к брату Фабию, самому блестящему полководцу нашей революции, пламенному республиканцу и патриоту, с глубоким уважением. Его точка зрения взяла верх, и результаты — увы, самые плачевные — не замедлили обнаружиться. Роялисты организовали покушение на тирана на улице Сен-Никез; тиран не только остался жив, но и увеличил свою славу, а десятки и сотни наших были казнены или отправлены на медленную смерть в далекие заокеанские земли. Только благодаря тому, что брат Фелипомен занимал в то время ключевой административный пост, кое-кому из осужденных братьев удалось бежать и обрести свободу. Затем роялисты устроили новый заговор, гораздо более продуманный и внушительный, охвативший множество участников и, казалось, суливший верные результаты. Тиран и на этот раз ушел от гибели, мало того, он усилил свою власть и нацепил на голову корону. А пострадали опять мы: с братом Фабием пытались разделаться посредством судебного убийства, и только наше дружное противостояние заменило смерть ссылкой, а брат Фелипомен был снят со столь важного для нас административного поста и брошен в действующую армию. В результате оба для нас практически потеряны…— Ты слишком сгущаешь краски, — прервал оратора Анджелони. — Фелипомен не только не потерян для филадельфов, но именно по его инициативе происходит это собрание. Конечно, жаль, что его нет сейчас среди нас, но я только что получил от него письмо — о содержании письма я расскажу позднее — и уверен, вас оно воодушевит… А в общем-то, несмотря на все неудачи, положение на сегодняшний день не такое уж отчаянное…— Это правда, — поддержал Анджелони Бодеман. — За прошедшие годы, несмотря на все потери, ряды наши выросли и окрепли. По далеко не полным данным, общество филадельфов насчитывает сегодня до четырех тысяч членов!— А посмотрите кругом, — подхватил Эв Демайо, — повсюду создаются новые организации, предлагающие нам союз и совместные действия; это братья-адельфы в Пьемонте, «голубые братья» в армии, «добрые кузены» в департаменте Юра и многие другие…— Да что тут говорить о департаменте Юра или Пьемонте! — воскликнул Бланше. — Вспомните, что творилось на улицах Парижа, когда стало известно об аресте брата Фабия: казалось, тиран не устоит — так его поносили манифестанты, запрудившие все улицы; и полиция ничего не могла с ними сделать!Базен с улыбкой поднял руку, призывая к спокойствию.— Тише, братья. Меня радуют ваш энтузиазм и ваша вера. И я отнюдь не собираюсь сгущать краски, когда говорю о наших просчетах и поражениях — ведь они были, и вы о них знаете не хуже меня. Я желал бы довести до вашего сведения лишь одно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118