Долгие мин
уты я стоял, рассматривая копье, совершенно забыв обо всем, что происходи
ло вокруг. Казалось, что копье хранит какую-то тайну, от меня ускользавшую
, однако мною владело такое чувство, будто я знаю о ней инстинктивно, не в с
остоянии проанализировать ее смысл в своем сознании. Копье было чем-то в
роде магического носителя откровения: оно открывало такие прозрения в и
деальный мир. Это было, как если бы я столетия тому назад уже держал это ко
пье в руках и оно дало мне все свое могущество. Как это было возможно? Что з
а безумие овладело моим разумом и родило бурю в моем сердце?
Не прошло и суток, как Гитлер снова явился в музей Ц созерцать священное
копье и ждать, когда оно откроет ему свои тайны. Поскольку этого ему очень
хотелось, вскоре произошло то, что Гитлер назовет «посвящением в сущност
ь Копья»:
«Воздух стал столь удушливым, что я едва был в силах дышать. Обжигающая ат
мосфера музейного зала, казалось, расплывается перед глазами. Я стоял од
ин, весь дрожа, перед колеблющейся фигурой сверхчеловека Ц опасный и во
звышенный разум, бесстрашное и жестокое лицо. С почтительной опаской я п
редложил ему мою душу, чтобы она стала инструментом его воли» (Цит. по: Пер
вушин А. Оккультные тайны НКВД и СС. СПб.-М., 1999.).

* * *

Ровно тринадцать лет спустя Адольф Гитлер Ц к том
у времени ветеран Мировой войны, один из организаторов антиправительст
венного путча и заключенный тюрьмы Ландсберг Ц писал о годах, проведенн
ых в Вене, и как о самых трудных, и самых счастливых одновременно.

* * *

«К тому времени, когда умерла моя мать, один из каса
ющихся меня вопросов был уже разрешен судьбой. В последние месяцы ее бол
езни я уехал в Вену, чтобы там сдать экзамен в академии. Я вез с собой больш
ой сверток собственных рисунков и был в полной уверенности, что экзамен
я сдам шутя. Ведь еще в реальном училище меня считали лучшим рисовальщик
ом во всем классе, а с тех пор мои способности к рисованию увеличились в бо
льшой степени. Гордый и счастливый, я был вполне уверен, что легко справлю
сь со своей задачей. Только в отдельные редкие минуты меня посещало разд
умье: мой художественный талант иногда подавлялся талантом чертежника
Ц в особенности во всех отраслях архитектуры. Мой интерес к строительно
му искусству все больше возрастал. Свое влияние в этом направлении оказа
ла еще поездка в Вену, которую я, шестнадцати лет от роду, предпринял в пер
вый раз. Тогда я поехал в столицу с целью посмотреть картинную галерею дв
орцового музея. Но в действительности глаз мой останавливался только на
самом музее. Я бегал по городу с утра до вечера, стараясь увидеть как можно
больше достопримечательностей, но в конце концов мое внимание приковыв
али почти исключительно строения. Часами стоял я перед зданием оперы, ча
сами разглядывал здание парламента. Чудесные здания на Ринге действова
ли на меня, как сказка из «Тысячи одной ночи». Теперь я оказался в прекрасн
ой Вене во второй раз. Я сгорал от нетерпения скорее сдать экзамен и вмест
е с тем был преисполнен гордой уверенности в том, что результат будет хор
оший. В этом я был настолько уверен, что когда мне объявили, что я не принят,
на меня это подействовало, как гром с ясного неба. Когда я представился ре
ктору и обратился к нему с просьбой: объяснить мне причины моего неприня
тия на художественное отделение академии, ректор ответил мне, что привез
енные мною рисунки не оставляют ни малейших сомнений в том, что художник
а из меня не выйдет. Из этих рисунков видно, что у меня есть способности в с
фере архитектуры. Я должен совершенно бросить мысль о художественном от
делении и подумать об отделении архитектурном. Ректор выразил особенно
е удивление по поводу того, что я до сих пор вообще не прошел никакой строи
тельной школы. Удрученный покинул я прекрасное здание на площади Шиллер
а и впервые в своей недолгой жизни испытал чувство дисгармонии с самим с
обой. То, что я теперь услышал из уст ректора относительно моих способнос
тей, сразу как молния осветило мне те внутренние противоречия, которые я
полусознательно испытывал и раньше. Только до сих пор я не мог отдать себ
е ясного отчета, почему и отчего это происходит. Через несколько дней мне
и самому стало вполне ясно, что я должен стать архитектором. Дорога к этом
у была для меня полна трудностей; из упрямства я зря упустил много времен
и в реальном училище, и теперь приходилось за это рассчитываться. Чтобы п
опасть на архитектурное отделение академии, надо было сначала пройти ст
роительно-техническое училище, а чтобы попасть в это последнее, надо был
о сначала иметь аттестат зрелости из средней школы. Ничего этого у меня н
е было. По зрелом размышлении выходило, что исполнение моего желания сов
ершенно невозможно.
Тем временем умерла моя мать. Когда после ее смерти я в третий раз приехал
в Вену, Ц на этот раз на многие годы, Ц я опять был уже в спокойном настро
ении, ко мне вернулась прежняя решимость, и я теперь окончательно знал св
ою цель. Я решил теперь стать архитектором. Все препятствия надо сломать,
о капитуляции перед ними не может быть и речи. Размышляя так, я все время и
мел перед глазами пример моего покойного отца, который все-таки сумел вы
йти из положения деревенского мальчика, сапожного ученика и подняться д
о положения государственного чиновника. Я все же чувствовал более прочн
ую почву под ногами, мои возможности казались мне большими. То, что я тогда
воспринимал как жестокость судьбы, я теперь должен признать мудростью п
ровидения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98