Его видели везде и везде он лишь
лениво прожигал собственное время.
Кассиус был доволен, что именно такое впечатление складывалось о его пер
соне у обывателя. Он считал себя большим артистом, ведь никто и не замечал
, как внимательно Кассиус прислушивался к разговорам, присматривался к л
юдям, зорко вглядываясь в лица приезжих. Особенно интересовал его молодо
й выходец из Назарета, высокий, худощавый, с печальным взглядом. Его часто
можно было видеть в самой гуще горожан, он постоянно что-то неторопливо о
бъяснял, словно втолковывал непонятливым самую простую истину, зачасту
ю его окружение составляли полтора десятка молодых людей, внешне чем-то
даже похожих на него. И их постоянно можно было встретить на рынках, среди
шмуной толпы горожан, и они вели неторопливые разговоры с ремесленникам
и, торговцами или мелкими чиновниками местной администрации. Уроженца Н
азарета звали Иисус, а Кассиус имел самое точные указания от своего нача
льства Ц собрать на него «компромат».
«Арест не за горами», Ц так думал Гай, провожая глазами худую фигуру Иису
са. Но, чем дольше Кассиус наблюдал за назаретцем, чем внимательнее присл
ушивался к его речам, тем чаще он ловил себя на мысли, что речи Иисуса, ход м
ысли, логика, захватывает его самого, и, что главное, он верит словам пропо
ведника.
Арест Иисуса застал Кассиуса врасплох, ночь отставной легионер не спал,
а утром попытался задействовать все известные ему «рычаги», дабы добить
ся освобождения арестованного. Но, увы, слишком серьезные фигуры были ис
пользованы в игре, и рядовому служителю «плаща и кинжала» оставалось удо
влетвориться, по крайней мере, ролью командира отряда легионеров, сопров
ождавшего Иисуса на пути к Голгофе. Весь этот путь Кассиус проделал молч
а, стараясь не оборачиваться назад, дабы не видеть страдания идущего на к
азнь.
…Кассиус запретил римским воинам перебивать Иисусу ноги (казненные в то
т же день и час Гестас и Дисмас подобной пытки не избежали), кости у Мессии
не должны быть переломаны, иначе будет невозможным его второе пришестви
е.
И еще одно, что в силах был сделать для обреченного Иисуса Кассиус Ц он об
легчил его страдания ударом копья в бок, между четвертым и пятым ребром. Т
акой удар в римской армии считался «милосердным», он избавлял смертельн
о раненного противника от мучений.
В ту же самую секунду, когда сильным рывком Кассиус выдернул из бездыхан
ного тела казненного оружие, и из раны хлынула кровь и вода, Гай почувство
вал, как глаза его освобождаются от той тяжести, что давила на них многие г
оды. Катаракта оставила измученного римлянина.
Через несколько дней после казни Иисуса, оставил службу. Он поселился в К
ападокии, где проповедовал идеи христианства.

* * *

«Потом он так говорил:
Человек Ц это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, Ц кана
т над пропастью.
Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращенный назад, опа
сны страх и остановка.
В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только т
о, что он переход и гибель.
Я люблю тех, кто не умеет жить иначе, как чтобы погибнуть, ибо идут они по мо
сту.
Я люблю великих ненавистников, ибо они великие почитатели и стрелы тоски
по другому берегу.
Я люблю тех, кто не ищет за звездами основания, чтобы погибнуть и сделатьс
я жертвою Ц а приносит себя в жертву земле, чтобы земля некогда стала зем
лею сверхчеловека.
Я люблю того, кто живет для познания и кто хочет познавать для того, чтобы
когда-нибудь жил сверхчеловек. Ибо так хочет он своей гибели.
Я люблю того, кто трудится и изобретает, чтобы построить жилище для сверх
человека и приготовить к приходу его землю, животных и растения: ибо так х
очет он своей гибели.
Я люблю того, кто любит свою добродетель: ибо добродетель есть воля к гибе
ли и стрела тоски.
Я люблю того, кто не бережет для себя ни капли духа, но хочет всецело быть д
ухом своей добродетели: ибо так, подобно духу, проходит он по мосту.
Я люблю того, кто из своей добродетели делает свое тяготение и свою напас
ть: ибо так хочет он ради своей добродетели еще жить и не жить более.
Я люблю того, кто не хочет иметь слишком много добродетелей. Одна доброде
тель есть больше добродетель, чем две, ибо она в большей мере есть тот узел
, на котором держится напасть.
Я люблю того, чья душа расточается, кто не хочет благодарности и не воздае
т ее: ибо он постоянно дарит и не хочет беречь себя.
Я люблю того, кто стыдится, когда игральная кость выпадает ему на счастье,
и кто тогда спрашивает: неужели я игрок-обманщик? Ц ибо он хочет гибели.

Я люблю того, кто бросает золотые слова впереди своих дел и исполняет все
гда еще больше, чем обещает: ибо он хочет своей гибели.
Я люблю того, кто оправдывает людей будущего и искупляет людей прошлого:
ибо он хочет гибели от людей настоящего.
Я люблю того, кто карает своего Бога, так как он любит своего Бога: ибо он до
лжен погибнуть от гнева своего Бога.
Я люблю того, чья душа глубока даже в ранах и кто может погибнуть при малей
шем испытании: так охотно идет он по мосту.
Я люблю того, чья душа переполнена, так что он забывает самого себя, и все в
ещи содержатся в нем: так становятся все вещи его гибелью.
Я люблю того, кто свободен духом и свободен сердцем: так голова его есть то
лько утроба сердца его, а сердце его влечет его к гибели.
Я люблю всех тех, кто являются тяжелыми каплями, падающими одна за другой
из темной тучи, нависшей над человеком:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98