– Нам стало известно, что вы зарезервировали эту ложу, – сказал он.
Я заказал ложу по телефону, именно ложу, не желая сидеть с кем-нибудь рядом. Ложу я заказал на имя Шульца, так что если бы он даже просмотрел весь список зарезервированных лож, то не обнаружил бы моей фамилии. Следовательно, оставалось только одно.
Мы расставили друг другу несколько быстрых ловушек.
– Значит, вы обратились в театральную кассу, – сказал я.
– Да.
– Не проходит. Я воспользовался чужой фамилией.
– Мы это знали.
– Подключились к моему телефону?
– Правильно, – кивнул он.
Мне не нравилось это слово. Он уже воспользовался им дважды: оно было из лексикона учителя. Уж не думает ли он, что я новичок, только что окончивший курс в учебном центре?
Сложный аэробалет на сцене кончился, зажглись огни. Раздался гром аплодисментов.
– Мне не хочется лезть в петлю из-за незнакомого связного, – сказал я. – К тому же после выполнения задания. Кроме того, я не люблю, чтобы мой телефон прослушивался. Как долго это тянулось?
– А как вы сами считаете? – вкрадчиво спросил он.
Свет в зале казался особенно ярким после мрака, и я как следует разглядел его. Карие глаза за очками в роговой оправе с простыми стеклами, которые не увеличивали и не уменьшали ни на йоту, но делали свое дело, превращая его лицо в заурядное лицо школьного учителя. Каштановые волосы. Ничего, на чем можно было бы задержать взгляд. Если бы я захотел запомнить этого человека, то должен был бы увидеть его походку. Но в этом не было необходимости. Завтра я буду в Англии, поэтому черт с ним!
– Мой телефон давно не прослушивался, иначе бы я услышал щелканье в трубке, – тихо произнес я, так как аплодисменты прекратились.
Он заговорил, приложив руку ко рту, чтобы направить звук голоса только в мою сторону:
– Я вылетел из Лондона сегодня утром с приказом тайно связаться с вами. Мне не было разрешено встретиться с вами в отеле или в другом людном месте, так что у нашей разведки возникла тяжелая задача. Ваш телефон начали прослушивать незадолго до полудня в надежде узнать, как вы намерены провести день, и обеспечить мне связь с вами. Мне повезло, вы заказали ложу в театре.
– Влип, как последний болван.
Мне доставляло удовольствие видеть огорченное выражение его лица. Я действовал, как бунтарь, как ученик, которого завтра выпускают из школы и поэтому сегодня он может говорить дерзости кому угодно. Что ж, на его несчастье, Поль попался мне под горячую руку. К тому же он был мне незнаком, может быть, даже являлся какой-нибудь шишкой в Центре, но здесь он был инкогнито, а коли так, то я могу дерзить, пока он не назовет себя. В конечном итоге, представление оказалось не таким уж плохим.
– Дело чрезвычайной срочности, – сказал он. Это уже был серьезный сигнал. Слова “чрезвычайная срочность” являлись условными, покрывающими все остальные – от “совершенно секретно” и “действовать немедленно” до “очередность «А»”. Ну и пусть…
– Ищите кого-нибудь другого, – отрезал я. – Я возвращаюсь домой.
Я почувствовал себя лучше. Условная фраза была не шуткой, а я позволил себе шутить.
– КЛД убит вчера ночью, – донеслось до моего слуха. Словно меня ударили в челюсть… Я мгновенно покрылся потом. Годы тренировки научили меня сохранять глаза, рот и руки неподвижными, поэтому когда эти слова дошли до моего сознания, то тело, послушное воле, хоть и преодолевая инстинктивную реакцию, должно было все же как-то реагировать. Итак, я сидел молча, спокойно смотрел на соседа и только чувствовал, как весь обливаюсь потом.
– Мы хотим, чтобы вы заняли его место, – сказал он.

2. Крючок

Я ответил, чтобы они не рассчитывали на меня.
Он сказал, что это не приказ, а просьба.
Вести беседу было трудно, так как музыка то и дело прерывалась, и даже тихо произнесенное слово могло при внезапной паузе вдруг раздаться на весь зал. Разговаривать стало легче во время антракта. Мы заперли двери ложи и уселись на ковер, не видные даже с галерки на противоположной стороне. Неясный гул голосов заглушал наши слова.
Одна мысль буравила мне голову, словно пуля: КЛД убит…
Я спросил Поля о подробностях, и он ответил: “Тело найдено в Грюневальдзее”. Вот, значит, где закончил свою жизнь Кеннет Линдсей Джоунс… Всех нас ждет какое-нибудь место смерти. Мы знаем, где родились, но не знаем, где умрем. Дома, в миле от перекрестка дорог или на другом конце света. Не знаем, случится ли это во сне, будем ли раздавлены колесами машины на грязном проселке или погибнем во время обвала в горах, но знаем, слишком хорошо знаем, что, в конце концов, это произойдет. Место для каждого из нас уготовано. А Грюневальдзее оказалось местом смерти КЛД.
За время моей работы в разведке мы потеряли пять человек, но КЛД считался неуязвимым.
– Выстрел с дальней дистанции: калибр 9,3 – как и в случае в Чарингтоном, – прибавил Поль.
Затем мы перестали говорить о КЛД, словно его никогда и не существовало. Поль принялся опутывать меня, и я не сопротивлялся, я уже начинал ненавидеть его тихий голос.
– Мы довольны тем, как вы провели розыски военных преступников. Правда, нам не было понятно, зачем вы так законспирировались, ведь мы действуем в рамках Лондонского соглашения, однако вы этого захотели. Что ж, дело ваше. Нам сообщили, что даже глава комиссии “Зет” не знал, кто стоял за всеми арестами. Мы признаем, что ваш метод следует ввести в практику.
Он сделал паузу, ожидая благодарности с моей стороны, но я молчал и наслаждался своим молчанием.
– Французская разведка уже три недели настаивает перед Центром на расширении работы в Берлине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62