– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.
– Сейчас лучше.
– Мне сообщили, что ты просила позвонить…
– Да. Приходи ко мне – нам нужно встретиться.
– Слишком опасно, Инга. Все может повториться сначала.
– Никакой опасности нет. Ты должен прийти как можно скорее. Поверь, что у меня есть кое-что важное для тебя.
Передо мной был выбор – согласиться с ее утверждением об отсутствии опасности или остаться при своем мнении.
– Хорошо, я буду у тебя минут через пятнадцать.
Разумеется, это было рискованно, хотя, возможно, я ошибался в оценке положения. Я вышел из гостиницы, опустил в ближайший почтовый ящик донесение в резидентуру, а потом взял такси. Пока мне не хотелось рекламировать, что я располагаю очень быстроходным “мерседесом” – эта машина еще могла пригодиться для того, чтобы унести меня от опасности.

Я не обнаружил наблюдения за подъездом дома, где жила Инга. Вестибюль, лифт и коридор верхнего этажа были безлюдны. Я нажал звонок.
Инга была в ярко-красной тунике и таких же брюках. Она взглянула на меня, и мне показалось, что этот цвет отразился у нее в глазах. Я впервые видел ее в таком одеянии.
– Познакомьтесь, Хельмут Браун, – сказала она. Это был низенький человек с влажными глазами, чуть опущенными веками и маленьким, как у котенка, тупым носиком. Его руки неподвижно висели; держался он уверенно, но Инга очень нервничала и за первые полминуты раза два взглянула на столик из черного дерева.
– А ведь они убеждены, что я работаю на них, – сообщил он с застенчивой улыбкой.
Должен признать, что я оказался захваченным врасплох и поэтому чувствовал себя неважно. Мы всегда стараемся заранее оценить обстановку, в которой придется действовать. Прошло уже двадцать минут после моего телефонного разговора с Ингой, а я все еще не понимал, что значил ярко-красный цвет ее костюма, присутствие какого-то Брауна и лежащая на столике черная папка. Мне приходилось ориентироваться по ходу беседы, а я так же, как и мои коллеги, терпеть не мог этого.
– На них? – переспросил я, поскольку это мог быть кто угодно – комиссия “Зет”, какой-нибудь любовник Инги и так далее. Во всяком случае, я уже точно знал, что на нашу разведку он не работает, – в его первой фразе не было ни одного кодового слова.
– На “Феникс”, – уточнил он, продолжая улыбаться. Он явно пришел сюда для деловой беседы и, взяв со стола папку, с развязным поклоном протянул мне.
– Это для вас, герр Квиллер.
Инга опустилась на черную кушетку, и в моем сознании почему-то сразу возник образ пламени на углях. Прежде чем открыть папку, я взглянул на Ингу – она сидела, рассматривая свои руки. Папка была небольшой, тоненькой, и на первом же листе я увидел слово “Шпрунгбертт”, то есть “Трамплин”.
– Вы хотите, чтобы я сейчас же просмотрел это?
– Мы полагаем, что не следует терять времени, – ответил он, и я сообразил, что мой новый знакомый говорит с баварским акцентом.
Они оба не спускали с меня глаз, пока я перелистывал документы. Уже на второй странице оказался список фамилий высокопоставленных генералов и офицеров немецкого генерального штаба. Далее шел перечень воинских частей, находящихся в состоянии готовности для участия в операции, затем характеристика всей операции в целом с подробной разработкой деталей предварительных мероприятий и направления основных ударов. Тщательно отобранные смешанные пехотные, военно-морские и военно-воздушные части должны были начать военные действия сразу же после одновременной передачи пятью международными телеграфными агентствами ложного сообщения о том, что в результате ошибки во время очередного ядерного испытания в Сахаре облака радиоактивной пыли движутся через Средиземное море на Европу. После объявления тревоги немедленно наносились удары по Гибралтару, Алжиру, Ливии, Кипру и Сицилии, причем в операциях должны были участвовать также подразделения армии Франко и батальоны, сформированные мафией в Южной Италии. Главные державы мира будут поставлены перед свершившимся фактом. Все это должно было стать началом новой войны в ядерном веке.
В течение пятнадцати минут, пока я читал бумаги, никто не произнес ни слова. Я положил папку на столик и заметил:
– Но здесь нет даты и часа начала всей операции.
– Я не обратил внимания, – с огорченным видом ответил Хельмут Браун. – Мне будет очень трудно узнать это. Я и так очень рисковал, добывая папку.
Инга, внимательно наблюдавшая за мной, снова принялась разглядывать свои ногти. На ее лице я лишь мог прочесть, что все это ее очень тревожило. Лицо Брауна выражало обиду.
– В Сахаре сейчас действительно работает испытательная группа, – задумчиво заметил я, – но никто не знает, когда там будет взорвана бомба.
– Мы можем предполагать, герр Квиллер, что это вопрос нескольких дней.
Я подошел к Брауну и спросил:
– С какой целью вы достали эту папку и что заставило вас решиться показать ее мне?
Все еще не поднимая рук и смотря мне прямо в глаза, Браун ответил:
– Я друг Инги, и она знает, что я борюсь с “Фениксом”. Она рассказала мне о вас. Я хотел сделать что-нибудь конкретное, и после многих лет пассивного сопротивления нацистам такая возможность представилась. Сам я ничего с этой папкой сделать не смогу, а вы можете, и поэтому я принес ее вам.
Инга насторожилась и что-то прошептала. Браун взглянул сначала на нее, потом подбежал к двери и, наклонившись, прислушался.
Шестьдесят секунд могут тянуться очень долго, а молчание продолжалось больше; Браун все еще стоял у двери, прислушиваясь. Инга была рядом со мной, но я на нее не смотрел, а пытался разобраться в том, что же тут происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62