Я как раз вошел в зону его досягаемости. Сперва захихикал Гэри, потом Сэм, потом Шерри и обе девицы. Они стояли у стойки и смеялись.
– Я должен всем вам поставить, – сказал я.
– Эй, бармен! – заорал Ромео. – Пять алкозельцеров!
Гэри шлепнул Сэма по спине:
– Наш приятель славно раздухарился.
– Талант виден с детства, – сказал Ромео. – Когда фильм выйдет на экраны, самые классные, самые модные бабы в этом городе будут хвастаться: прошлым вечером я ужинала с Ромалоццо.
– Да, – сказал Сэм, – и этот чернорожий итальяшка слопал всю пиццу.
– Бутерброды с икрой. Эй, Фрэнки, – зарычал Ромео на бармена, – принеси-ка нам бутербродов с икрой к этому алкозельцеру.
Шерри вновь засмеялась. У нее был необычно громкий смех. Он был бы безупречен и весел, и не вызывал бы никаких подозрений, если бы в нем не было намека на ржанье, чего-то от свойственной южным городкам подначки. Я осознал, какое напряжение охватило меня, – страстное желание, чтобы она была безупречна.
– Ромео, – сказала Шерри, – ты самый замечательный мужик из всех, кого я видела сегодня.
– Разве я? А разве не мой новый дружок? Вот этот мой новый дружок? – Он указал на меня своими невыразительными глазами. – Сэм, разве это не мой новый дружок?
Сэм равнодушно посмотрел на меня.
– Ладно, Ромео, во всяком случае, это не мой дружок, – сказал он после небольшой паузы.
– А может, он твой дружок, а, Гэри?
– Никогда ранее не встречал этого джентльмена, – сказал Гэри.
– Голубушка, – обратился Ромео к одной из девиц, – может, он твой?
– Нет, – ответила та, – но он парень, что надо.
– Тогда, подружка, он наверняка твой, – обратился Ромео к другой девице.
– Нет, если только мы не встречались с ним в Лас-Вегасе пять лет назад. Мне кажется, – заторопилась «подружка», пытаясь прийти мне на помощь, – что мы встречались в тропическом баре лет так пять или шесть назад, еще мне не хватало их считать, ха-ха!
– Заткнись! – сказал Гэри.
Мулат с круглым лицом китайского мандарина и с козлиной бородкой пристально смотрел на меня из-за своего столика. Он походил на одного из тех стервятников в джунглях, которые сидят на ветках и ждут, пока лев и львята не вырвут кровавое мясо и потроха у раненой зебры.
– Выходит, – сказал Ромео, – ничей он не дружок.
– Он твой, – сказал Сэм.
– Да, – подтвердил Ромео, – он мой. – И, обратясь ко мне, сказал:
– А ты что на это скажешь, дружок?
– Вы еще не спросили у леди, – ответил я.
– Ты имеешь в виду леди, которая развлекала нас? Которая для нас пела?
Я промолчал.
– Раз уж ты мой дружок, – сказал Ромео, – то я введу тебя в курс дела. Эта леди сегодня со мной.
– Это для меня сюрприз, – сказал я.
– Но это факт.
– Самый настоящий сюрприз.
– Приятель, ты уже спел свою песенку, – сказал Ромео. – А теперь вали отсюда.
– А не могли бы вы выразить свое пожелание в более приемлемой форме?
– Ладно, сматывай удочки.
Я чуть было не ушел. Мало что удерживало меня. Но что-то все же удерживало. Некое мерцание в глазах у Шерри, ярких и гордых. Оно подогрело мой гнев и решимость вернуть Ромео его взгляд. Потому что она использовала меня – и сейчас я это осознал. Во мне проснулась леденящая душу ненависть ко всем женщинам, которые пытались меня использовать. Это, разумеется, было следствием моего нездоровья – мало ли мне довелось за ночь встречаться с представительницами этого пола, – но все же я ответил:
– Я уйду, когда меня об этом попросит леди, но никак не раньше.
– Перед смертью не надышишься, – сказал Гэри.
Я не спускал взора с Ромео. Наши взгляды заклинились друг на друге.
Сейчас тебе будет больно, – говорили его глаза. Я сумею постоять за себя, – отвечали мои. На его лице появилось выражение некоторого сомнения. Ставки были ему не ясны. В глазах у него не было никакой мысли, только голая угроза. Вероятно, он решил, что у меня в кармане пистолет.
– Ты пригласила этого парня? – спросил Ромео.
– Разумеется, пригласила, – сказала Шерри. – И ты организовал ему сердечный прием.
Ромео захохотал. Он хохотал во все горло, но смех его был плоским и мертвым, это был профессиональный смех профессионала, выигравшего сто поединков и потерпевшего поражение в сорока, причем из этих сорока двенадцать из-за неверного судейства, шесть были подстроены, а из-за четырех ему пришлось полежать в больнице. Так что это был смех человека, научившегося смеяться в ответ на поражения любого сорта.
– Знаете ли, – сказала Шерри, – этот джентльмен знаменитость. Это мистер Стивен Ричардс Роджек, а телепрограмма, которую он ведет, вам наверняка известна, правда?
– Да, – сказал Сэм.
– Правда, – сказал Гэри.
– Ясное дело, – сказала одна из девиц, «голубушка», с радостью двоечницы, ответившей на вопрос учителя. – Я чрезвычайно польщена знакомством с вами, мистер Роджек, – сказала «голубушка». Она и впрямь была голубушкой. Сэму было не по себе в роли ее кавалера.
– А сейчас, поскольку я отношусь к мистеру Роджеку совершенно по-особому, – сказала Шерри, пробежав четырьмя надушенным пальчиками по моей шее, – мы с ним отойдем в сторонку и выпьем по стаканчику.
– Тебе через пятнадцать минут на сцену, – сказал бармен.
– Я этого не слышала.
Она улыбнулась серебристой улыбкой – так, словно опасения мужчин заслуживали не большего внимания, чем бульканье бегемотов.
Мы уселись за маленький столик с лампой, стилизованной под канделябр, футах в десяти от пустой эстрады с ее осиротевшим пианино и немым микрофоном. Сидя рядом с ней, я ощущал как бы ее двойное присутствие: во-первых, со мной была молодая пепельная блондинка с лавандовыми тенями и любопытными призраками, с некоей тайной музыкой, женщина с телом, которое никому не будет дано созерцать при свете дня, и во-вторых, молодая особа, здоровая, как деревенская девка, и словно бы рожденная для того, чтобы ее фотографировали в купальном костюме, грубоватая, практичная, чистая, из тех, что занимаются сексом как спортом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89